"Весной 1945-го в Кишиневе трибунал заменил мне расстрел 20-ю годами каторги. Этапом повезли в Красноярск на пересылку... Со мной на нарах лежал Полковник. Я и знал только, что его фамилия Кузнецов, зовут Александр, "приехал" из Ленинграда, из знаменитых Крестов. Кузнецов смотрел - смотрел на все это дело, потом встал на нарах, как Ленин на броневике, и зычно так на весь барак: "Товарищи, мы же фронт прошли, всякое видали, мы что, будем этих тварей бояться ?". И как он это сказал - весь барак поднялся и начал "мишанек" мочить. Я бросился, да куда там - куча мала, блатных уже ногами месят.
И вдруг - стрельба ! со всех концов ! мы не ожидали, думали - по бараку стреляют, по нам. Бросились кто куда. Заходит в барак начальник пересылки с автоматчиками. Помню его слова - "почему, говорит, вы, фашисты, избиваете советских людей ?". Кузнецов вышел вперед и к начальнику пересылки твердо так, по - военному говорит - разрешите доложить. Он в форме, Полковничьи погоны. Начальник смерил его взглядом - ну, докладывайте. Кузнецов: "Где в советском законодательстве сказано, что уголовники имеют право отбирать вещи у фронтовиков ?". Начальник смутился - да мне их, блатных, девать некуда было. Ладно, говорит, разберемся. И пошел из барака.
А на пороге обернулся и говорит: "Вы нам своей дракой салют испортили. Победа сегодня. Война закончилась". Вышел и дверь закрыл. Мы стоим и ног не чувствуем. Вот, значит, как довелось Победу - то встретить. Это было 9 Мая 1945 года. Через два дня нас выдернули на этап. В Норильск.
Попал я в маленький лагпункт на 102-м километре, где строился Надеждинский аэропорт. Работал хорошо, здоровый был, и скоро назначили бригадиром. А в бригаде у меня были Саша Кузнецов и два летчика, Героя Советского Союза - Володя Байда, который первым после Талалихина совершил ночной таран, и Николай Гайворонский, Ас - истребитель. И Саша Кузнецов, я забыл сказать, тоже был Героем Советского Союза. Вот такая у меня была бригада - одни герои. С Сашей мы в нашу первую зиму подружились крепко. Хороший он был человек, очень умный, рассудительный. Но про себя почти ничего не рассказывал. Иногда даже так: говорит о чем - то, вдруг - раз - и замолчал. И думает о чем - то своем...
Оказывается, он был младшим братом Адмирала Кузнецова и военным атташе в Париже. Перед самой войной закончил разведучилище и перешел в ГРУ - главное разведывательное управление. ГРУ - это была разведка из разведок, о ней мало кто знал. И готовили их там к очень серьезным делам. За несколько дней до начала войны Кузнецова срочно отозвали в Москву - якобы для получения особо важного задания. В Москве его ждал арест, лишение чинов и званий и изощренные допросы ( не давали спать, делали уколы, от которых болели все мышцы тела ).
Кузнецов не знал, в чем его вина ( следователь ему говорил - "придумай сам что - нибудь" ), и был уверен, что его расстреляют. Но оставили в живых, даже отправили в обычный лагерь, в Мурманск, где он в порту разгружал суда с военными грузами. И боялся сказать хоть кому - нибудь, кто он и откуда - все еще верил в то, что весь этот ужас либо ошибка, либо проверка. В один день его вызвали в лагерную контору, где сидел чин из ГРУ. Чин дал подписать бумажку: перевести заключенного такого - то в каторжный лагерь Норильска "до особого распоряжения"...
... Однажды, когда после работы мы присели к костру, к нам подошел военный в незнакомой форме и с пустым ведром в руке. "Воды принесите", - приказал он и протянул ведро. Я шагнул было вперед, но военный кивком показал на Кузнецова: "Не ты. Пусть он принесет". Я - то не сообразил, что к чему, а Саша Кузнецов уже понял: посмотрел на меня - прощай, говорит, Семка. Не иначе вот она - судьба. Взял ведро и пошел за военным.
Выстрел мы услышали не сразу. Но поняли, что стреляли из пистолета - хлопок, автоматы и винтовки так не стреляют. Потом увидели, как нам машут с вышек, побежали... Военного нигде не было. Саша лежал лицом вниз, в затылке темнело маленькое обожженное отверстие - стреляли в упор. Пустое ведро валялось рядом...
Так 9 Мая 1946 года я потерял своего друга Сашу Кузнецова. Нам сказали, что он пытался совершить побег, а на вопрос о таинственном военном пялили глаза и говорили: "Кто такой ? Вам показалось". А на следующий день на меня надзиратели прямо в бараке надели наручники...
9 Мая 1954 года меня вызвали на вахту. В каморке сидели надзиратель и какая - то женщина. Хорошо одетая, представительная. Она встала мне навстречу, поздоровалась и попросила надзирателя оставить нас наедине. А потом посмотрела на меня и просто так сказала: "Полковник Александр Николаевич Кузнецов был моим мужем. Я приехала спросить вас о том, как он погиб".
... Долго мы с ней сидели. Я рассказал о Саше все, что знал - начиная со случая на пересылке в Красноярске и до его последних минут. Женщина слушала меня не перебивая. Не знаю, что творилось в ее душе, но в конце разговора она встала, попрощалась и уже уходя, сказала: "Берегите себя, Семен. Саша к вам очень хорошо относился". А я и не знал, что Саша как - то умудрился обо мне рассказать ей ...
Она шла от вахты, а весь лагерь уже откуда - то знал, что она жена Полковника А. Н. Кузнецова. И пока она шла, из бараков выбежали заключенные и кричали "ура". Так я и запомнил тот день: усталая женщина, бредущая мимо лагеря, крики "ура" и солнце на снегу... День Победы..."
Данная статья посвящена хотя и Герою Советского Союза, но не летчику. Однако в ней упомянаются фамилии других Героев - уже летчиков: Владимир Байда и Николай Гайворонский. Возможно кто - то из читателей имеет о них хоть какую - то информацию. Буду очень признателен за помощь.
