Кожевников Анатолий Леонидович

*   *   *

Анатолий Кожевников родился в 1917 году в крестьянской семье. Детство провёл в сибирской деревне, трудясь с малых лет в поле. После окончания семилетки, Анатолий поступил в cельскохозяйственный техникум и затем работал землеустроителем колхозных земель. С 1937 года он работал техником - топографом на строительстве деревообделочного комбината.

Ещё в детстве мечтал Анатолий о авиации, о полетах в небо !  В ту пору самолёты были не редкостью и в Красноярском крае, где он родился и вырос. Они часто пролетали над тайгой, над Енисеем: в годы первых пятилеток шло большое освоение воздушных путей на Дальний Восток и на Север. Самолёты манили за собой деревенского парнишку. Анатолий без отрыва от производства окончил аэроклуб в городе Красноярске - научился пилотировать учебно - тренировочный самолёт и одновременно стал спортсменом - парашютистом. В 1938 году в числе других комсомольцев был направлен в лётную школу имени А. К. Серова. Закончив её с отличием, он остаётся в ней на должности инструктора.

С началом Отечественной войны молодой истребитель рвётся в бой. В первых числах Июля пришёл приказ - вылетать на фронт. Началась боевая работа. Вспоминая о тех нелёгких днях, Анатолий Леонидович, пишет в своих книгах:

"За первым боем последовал второй, за ним - третий, четвертый... Мы дрались утром, в полдень, вечером, по нескольку раз в день. Иногда вылетов было так много, что день казался сплошным боем. Не успеешь прилететь на аэродром, заправиться горючим, боеприпасами, проверить машину, как снова приказ на новый вылет.

На самолётах И-16 мы вели разведку, штурмовали колонны мотопехоты на марше, сопровождали бомбардировщиков, наносящих бомбовый удар по вклинившимся танковым группировкам противника. С рассвета до темноты мы не уходили с аэродрома - летали и вместе с механиками ухаживали за машинами. Самое дорогое для каждого из нас - исправный самолёт, исправные пулеметы...

Будни войны. Тяжелые, страшные, горькие. Тяжелы и горьки они были не тем, что приходилось много летать, часто находитьсям между жизнью и смертью, а тем, что, ведя бои, мы вынуждены были оставлять врагу свою землю, своих людей.

...Постепенно в группе осталось лишь два самолёта. Вдвоем с Филатовым мы приземлились на Ростовском аэродроме и вскоре получили приказ штаба округа о возвращении в авиационную школу для продолжения инструкторской работы..."

По дороге, в Махачкале, вместе с Младшим лейтенантом М. Соколовым Кожевников задержал двух шпионов, один из которых представлялся военным лётчиком. Надо сказать, что Кожевникову "везло" на шпионов. Он ловил их дважды: второй раз - немецкого шпиона, устроившегося в полк техником. Дважды из - за происков "пятой колонны" едва не лишился жизни - спасали лётное мастерство и провидение.

Между тем, Батайская авиационная школа жила тревожной жизнью. Фронт с каждым днём подходил ближе и ближе. Все чаще наведывались вражеские самолёты. Вскоре было приказано эвакуироваться в Закавказье. Кожевников с напарником был оставлен прикрывать уходящие из Батайска эшелоны. Вспоминает Анатолий Леонидович:

"С рассвета по одному и в составе пары мы гонялись за "Хейнкелями" и "Юнкерсами", отражая их атаки. Немецкие бомбардировщики применяли чаще всего тактику внезапного удара, неожиданно появляясь из - за облаков, поэтому перехватить, а тем более уничтожить их можно было только случайно. Даже когда мне однажды удалось выгодно атаковать "Юнкерса" и выпустить по нему длинную прицельную пулемётную очередь, результаты были не такими, на которые я рассчитывал: противник лишь преждевременно сбросил бомбы, но серьезных повреждений не получил.

Наши истребители затрачивали нечеловеческие усилия, защищая от врага Ростов и Батайск, но всё - таки отдельные бомбардировщики противника, прорываясь через наши патрули, наносили бомбовые удары по аэродромам, железнодорожным станциям, промышленным зданиям и жилым домам..."

Лишь в Июле 1942 года Младший лейтенант А. Л. Кожевников был направлен в маршевый 438-й истребительный авиационный полк, который готовился улетать на фронт. Он был вооружён английскими истребителями типа "Хаукер Харрикейн" с двигателем "Мерлин-ХХ", летать на котором ранее нашим лётчикам не приходилось. Несмотря на довольно невысокие лётные данные "заморской" машины, Анатолий с радостью пошёл именно в этот полк потому, что он раньше других отправлялся на фронт. Для переучивания отводилось всего три дня. И вот поступил приказ: 20 Июля 1942 вылет с посадкой на фронтовом аэродроме. Полк начинал боевые действия...

13 Сентября 1942 года Анатоли Кожевников одержал свою первую воздушную победу. Сам он вспоминает об этом так:

"...Полёты на Сторожевое были для нас привычны. 16:00... Первыми отрываются штурмовики, за ними - истребители. Внизу проплывает знакомый пейзаж - зелёное поле, кусты, опять поле. Виден Дон. Переправа в светлое время затоплена, её не должен обнаружить противник. Здесь уже неспокойно. На берегу рвутся снаряды, поднимая столбы воды и фонтаны земли.

Вот и Сторожевое. "Илы" совершают первый, второй и третий заходы. Сбросив бомбы и израсходовав снаряды, они разворачиваются на свою территорию. Но один штурмовик не спешит уходить. Он делает новый заход над целью - видимо , у него ещё остались снаряды. Но как раз в это время появились три Ме-109 и сразу же устремились на него. Какая - нибудь минута - и штурмовика не станет. Быстро полупереворотом вправо выхожу на пересекающийся курс и выпускаю заградительные очереди.

"Мессеры" отказываются от первоначального намерения и бросаются на меня. Они набирают высоту. Штурмовик вне опасности, а мне нужно принимать бой. Положение невыгодное, но что остается делать: Ме-109 превосходят меня в скорости - от них не уйдешь.

Немецкие пилоты уверены в победе. Они атакуют с разных направлений. Трассы их пулемётных очередей проносятся совсем рядом с моим самолётом. Враг бьёт с предельно коротких дистанций и, пользуясь преимуществом в скорости, уходит от моего огня. Главное для меня - сохранить спокойствие, вовремя увернуться из - под удара, а при удобном случае атаковать самому.

Немцы неистовствуют. Один из них на предельной скорости проходит, едва не касаясь моего истребителя. Его пулеметная очередь под малым углом распарывает капоты мотора. Но в этот момент мне удается поймать его в прицеле. Упреждения брать не нужно: ракурс 0 / 4. Нажимаю на гашетку, привычный сухой треск пулеметов. Машина противника перешла на крутую горку, но, достигнув верхней точки, потеряла скорость и, переваливаясь через крыло, вошла в беспорядочное падение...

- Победа !  Победа ! - кричу от радости, не отрывая глаз от падающего самолёта. Но это увлечение обошлось мне дорого. Я потерял несколько секунд. В тот самый момент, когда машина врага врезалась в землю, пулемётные очереди двух "Мессеров" прошили мой самолёт. В кабине мгновенно блеснул огонек, что - то хлестнуло по ногам, множество мелких осколков разбитых приборов вспыхнуло на солнце. Две разрывные пули ударились о прицел и приборную доску, третья - бронебойная - оторвала у шлемофона левый наушник.

Почти инстинктивно сваливаю истребитель через крыло, имитируя беспорядочное падение. Винт сделал последние обороты и остановился. Земля приближалась молниеносно. Но машина оставалась послушной мне. Ещё виток - и я вывожу её из штопора, планирую на посадку. Сел в поле на выпущенное аварийное шасси. Позднее заметил, что приземлился шагах в 20-ти от глубокого оврага, заросшего полынью...

Уже позднее, перебирая все события того дня, я невольно обратил внимание на одно довольно интересное обстоятельство: сбили меня 13 Сентября на самолёте номер "13", самолётов в группе тоже было 13. В общем, кругом "чёртова дюжина".

Во время одной из разведок под Сталинградом, в паре со своим ведомым, Кожевникову ему удалось не только обнаружить эксплуатируемую немцами железнодорожную ветку, но и опрокинуть залпом реактивных снарядов шедший по ней эшелон с танками...

В те дни остоятельства словно испытывали судьбу Кожевникова: однажды немецкий 88-миллиметровый снаряд в воздухе пробил капот двигателя его "Харрикейна" и не разорвавшись остался лежать... в развале цилиндров двигателя !

Запомнился Кожевникову и 158-й боевой вылет. Это произошло в конце Октября 1942 года, когда лётчики 438-го полка много летали на штурмовку войск противника и сопровождение своих штурмовиков ( к тому времени на счету Кожевникова было уже около 60 вылетов на штурмовку ). Вспоминает Анатолий Леонидович:

"...Перед нами Алексеевка. Штурмовики стали на боевой курс. Вдруг вблизи наших самолётов со стороны солнца потянулись огненные трассы: вражеские истребители. Машина Васи Соколова, осыпаемая пулемётными очередями, резким снижением вошла в глубокую спираль. Мгновенно отвернув в сторону, я приготовился к отражению последующей атаки врага.

Осматриваюсь. Над станцией - "Ильюшины", рядом с ними два наших истребителя. Ближе ко мне четыре вражеских "Макки С-200". Они идут с небольшим пикированием. Увеличив интервал между парами, немцы стараются взять меня в клещи. Разворачиваю самолёт на встречно - пересекающий курс и, увеличивая ракурс, затрудняю им прицеливание.

Нетрудно определить, что на "Макках" лётчики не из сильных: стреляют они плохо. Опытный истребитель никогда не откроет огня раньше времени. Немцы же бьют с далеких дистанций, когда возможность поражения цели незначительна. Пулеметные трассы проходят вблизи меня, но не причиняют никакого вреда. 4 - 5 секунд - и машины, проскочив в противоположные друг другу стороны, с набором высоты начали разворачиваться для следующей атаки.

Моё положение не облегчается. У немцев преимущество в высоте, их самолёты превосходят "Харрикейнов" в вертикальном маневре. Решаю перенести бой на малую высоту: там и пилотировать сложнее и труднее использовать вертикальный маневр. Противник принимает вызов: снижается, повторяя те же приемы, что и прежде. Но последующую их атаку мы отбивали уже вчетвером: подошел Соколов и пара Лавинского.

Дрались один на один, и методически повторяющиеся атаки противника сменились впоследствии "собачьей свалкой". Инициатива перешла в наши руки. Немцы искали выхода из поединка, но, прижатые к земле, были вынуждены продолжать его. Мы навязали им бой на лобовых атаках. Самолёты проносились вблизи друг от друга и, казалось, не сталкивались только чудом.

Наконец мне удалось зайти в хвост "Макки". Противник решил увернуться из - под удара крутой спиралью, однако, сделав виток, вынужден был отказаться от этого маневра, чтобы не врезаться в землю. Он стал бросать свой самолёт из стороны в сторону, стараясь избежать моей прицельной очереди. Одновременно немец стремился набрать высоту с таким расчетом, чтобы подвести меня под удар своего напарника. Но в решающий момент мне пришлось отказаться от преследования своей жертвы. Кузьмин неожиданно попал в беду. К хвосту его самолёта потянулись трассы пуль, вот - вот они вопьются в него.

Надо выручать товарища. С левым боевым разворотом снизу ловлю в прицел "Макки", расстреливаюшего Кузьмина. Секунда - и длинная очередь накрыла врага. Его самолёт вздрогнул, перевернулся через крыло и, опустив тупой нос, перешел в штопор. Не выполнив и витка, немецкий самолёт почти отвесно врезался в землю. Это надломило волю других врагов, и они начали удирать. Удачно выпущенные Лавинским два реактивных снаряда решают судьбу ещё одного молодчика.

Преследовать остальных нам нельзя, во - первых, потому, что к этому времени закончили работу штурмовики и, во - вторых, нас ограничивал запас топлива. Так проходила осень 1942 года..."

28 Декабря 1942 года Анатолий Кожевников провёл труднейший бой с "Юнкерсами", который едва не стал для него последним. Расстреляв весь боезапас, он решил уже идти на таран, но... Когда до "Юнкерса" оставалось не более 10 метров, раздался металлический треск, и мотор его истребителя заглох. Из разбитого картера стало бить масло.

Вражеский стрелок в упор расстреливал "Харрикейн". Отчетливо были слышны очереди его пулемёта. Смахивая с лица струйки масла, укрываясь за передним козырьком от встречного потока воздуха, Анатолий полупереворотом отвалил в сторону. У него был сбит фонарь кабины, распорота обшивка фюзеляжа, всюду видны пулевые пробоины.

Кожевникову всё - же удалось дотянуть до своего аэродрома и посадить изрешечённую машину. Общими усилиями механики откатили её на стоянку. В "Харрикейне" насчитали 162 пробоины !  Такого в полку ещё не было...

Отпраздновав встречу нового, 1943 года, личный состав полка погрузился в теплушки и выехал на переформирование: лётчикам предстояло освоить новый самолёт - замечательный отечественный истребитель Як-1. К тому времени на счету Анатолия Кожевникова было уже 4 воздушные победы. Все они были одержаны на "Харрикейне".

5 Мая 1943 на аэродром для передачи в полк боевых самолётов приехали колхозники Тамбовской области. На свои сбережения они купили истребители конструкции Яковлева. Состоялся митинг. Колхозники произносили напутственные речи, а лётчики давали заверения бить врага на самолётах - подарках ещё лучше, полностью оправдать надежды своего народа.

После митинга художник взял трафарет, и надпись "Тамбовский колхозник" красивым полукругом легла на левом борту каждого самолёта. А через полчаса, провожаемые сердечными рукопожатиями и тёплыми поцелуями гостей, истребители улетали на фронт.

Первая победа на новой машине была одержана уже 8 Мая 1943 года, когда Анатолию пришлось схватиться с одиночным самолётом - разведчиком.

"Юнкерс", облегчённый и специально приспособленный для разведки, делал головокружительные развороты, виражи и даже перевороты. Да, не только стрелки, но и весь экипаж, а больше всего лётчик, оказались людьми бывалыми !

Дрались 25 минут. "Юнкерс", несмотря на прицельные очереди Кожевникова, продолжал яростно сопротивляться. Противник, умело маневрируя, пытался захватить инициативу. Он стремится держать наш истребитель в секторах обстрела воздушных стрелков. На крыле по ребру атаки "Яка" уже были видны рваные пробоины - следы пулеметных попаданий. Поединок явно затягивался. Наконец, длинная очередь - и с правого борта разведчика потянулся синий шлейф дыма.

"Юнкерс", очевидно, решил садиться с убранным шасси. Высота, до которой он снизился, не превышала 400 метров. Огромная двухмоторная махина планировала с неработающими двигателями, оставляя за хвостом струю дыма. Вот она коснулась зелёного покрова луга на окраине деревни Чиглы, проползла на "животе" с убранным шасси метров 50 и почти сразу вспыхнула огромным факелом...

Командир экипажа, опытнейший пилот в чине Полковника, на удивление всем, остался в живых. Он был взят в плен и представлен своему победителю. Так Кожевников одержал пятую победу.

А вскоре, вылетев на перехват ешё одного вражеского разведчика, он едва не записал на свой боевой счёт... наш бомбардировщик Пе-2. О подробностях этой встречи вспоминает сам Анатолий Леонидович:

"...Вскоре замечаю самолёт, похожий на Ме-110. Разведчик заметил нас и со снижением стал уходить на восток. Я в погоню. Ведомый Семыкин неотступно следовал за мной. Когда расстояние между мной и разведчиком соответствовало дистанции ведения огня, штурман дал по мне длинную очередь. Трасса прошла немного выше кабины, и я вынужден был прикрыться за хвостовым оперением разведчика. Незамедлительно Семыкин послал ответную очередь по правому мотору. Она угодила в радиатор, и за правой плоскостью потянулся длинный шлейф водяного пара. Через секунду двухкилевое оперение симметрично расположилось на перекрестье моего прицела. И тут я отчетливо увидел, что мы преследуем своего бомбардировщика конструкции Петлякова.

Прекратив атаку и, круто отвернув, мы набрали высоту. Я наблюдал за подбитым разведчиком до тех пор, пока он на одном моторе дотянул до ближайшего аэродрома и благополучно совершил посадку. Нет ничего досаднее и обиднее такого нелепого случая..."

В начале Июля 1943 года лётчики полка сражались уже под Белгородом. Почти ежедневно им приходилось вести напряжённые воздушные бои. 4 Июля он сбил 2 бомбардировщика Ju-88 и, возвращаясь с задания на бреющем, был подбит очередью своего же пулемётчика, 5 Июля уничтожил истребитель Ме-109, а в следующем вылете - бомбардировщик Не-111.

На следующий день, в одиночку вступив в бой с группой Ме-109, Кожевников сбил один самолет, но сам был подбит и, приземлив истребитель, в пистолетной дуэли убил немецкого летчика, раньше него приземлившегося с парашютом. Через день Анатолий вновь сбивает Ме-109 и Не-111, вновь его самолет подбит, а сам он ранен в ногу, и вновь он приземлил машину "на брюхо".

Об одном из воздушных боёв того периода вспоминает сам Анатолий Леонидович:

"Однажды утром мы в составе четверки вылетели в район Горлищево. Спустя некоторое время, под прикрытием двух Ме-109 появляется "Хеншель-126". Посылаю одну пару для уничтожения корректировщика, сам же с Орловским атакую истребителей. По тому, как они встретили нас, было видно, что это опытные лётчики. Немцы хотели устроить ловушку: ведущий отошёл влево с потерей высоты, а ведомый - вправо с небольшим набором. Мы также разошлись. В противном случае один из немцев мог набрать высоту и наброситься оттуда, никем не связанный.

Выпустив по короткой очереди, мы сошлись на встречно - пересекающихся курсах. Немец, очевидно, не знал тактико - технических качеств "Яка". Он принадлежал к "бриллиантовой" молодежи, которая пришла сюда из противовоздушной обороны Берлина и ещё не была знакома с советскими истребителями. Ас охотно принял бой, состоящий из фигур высшего пилотажа в вертикальной и наклонной плоскости, то с набором, то с потерей высоты.

Началось "кувырканье". Противник старался зайти в хвост мне, а я ему. В начале боя он из верхней точки наклонной петли на какую - то долю секунды перешёл в пикирование раньше, чем я из нижней точки перевёл свой самолёт в набор. Но это было только вначале. На второй и третьей вертикалях преимущество уже на моей стороне - "Як", превосходя Ме-109 в маневре и скороподъемности, брал верх.

Создаю перегрузки, предельно переносимые организмом. Но противник тоже не из слабых. Не отрываю глаз от самолёта врага. Запрокинув голову и превозмогая давление огромных центростремительных сил, приближаюсь к "Мессеру". Немец или не поверил, что советский истребитель мог обойти его на вертикали, или был слишком привязан к шаблону боевых приемов.

Видя, что его положение ухудшается, он продолжал уходить вверх вертикально. При этом скорость в верхней точке падала до минимальной и его самолёт, медленно переваливаясь из положения вверх колесами, казалось, зависал. Этим я и воспользовался. Приблизившись к Ме-109 на такое расстояние, что в кабине буквально можно было разглядеть лётчика, я дал по врагу длинную очередь. Немец, медленно переваливаясь на нос, вошёл в отвесное пикирование.

Поединок окончен. Красное пятно вспышки от удара о землю подтвердило, что машина и вражеский пилот перестали существовать".

Летом 1943 года, в боях на Курской Дуге, Анатолий Кожевников уничтожил ещё несколько самолётов. Но и сам, в одном из вылетов, был сбит огнём зенитных орудий.

После окончания боёв на Курско - Орловском направлении, в Никольских лесах под Воронежем, лётчики 438-го истребительного авиаполка получили 10-дневный отдых, а после, погрузившись на транспортные Ли-2, полетели на переформирование в далекий тыл, на Кавказ.

Вернувшись на фронт, уже на новом самолёте ( американской "Аэрокобре" ), в первом же боевом вылете Старший лейтенант Кожевников сбил 2 бомбардировщика Не-111, а вечером того же дня - ещё один.

Осенью - зимой 1944 года, уже на новом самолёте ( американской "Аэрокобре" ), Кожевников ведёт бои в небе Украины.

Два фронта - 1-й и 2-й Украинские - вскоре перешли в наступление и стали замыкать в кольцо Корсунь - Шевченковскую группировку немцев. Тогда ещё никто не знал, что начатое в исключительно трудных условиях весенней распутицы наступление выльется для нас в замечательную победу, а для немцев - в трагическое поражение. "Второй Сталинград" - так назовут впоследствии эту блестящую операцию и наши и немцы: наши за размах успеха, немцы - за тяжесть поражения.

Разгромив немецкие войска под Корсунь - Шевченковским, наши войска устремились дальше на запад... Весной 1944 года земля Украины осталась за спиной. Впереди была Молдавия. Полк вылетел в район города Бельцы.

Вечером 20 Марта 1944 года Анатолий Кожевников, в составе звена, вылетел в направлении города Яссы. Это был первый город на территории государства, которое в союзе с Германией воевало против нас - город боярской Румынии. Вспоминает Анатолий Леонидович:

"...Летим. Высокое чистое небо, видимость идеальная. Замечаю, как слева несколько ниже нас четыре "Фокке - Вульфа" построились в круг для штурмовки наших артиллерийских позиций. Не медля ни секунды, иду в атаку. Немцы пытаются принять бой, но преимущество в высоте на нашей стороне. С первой атаки сбиваю ведущего, остальные спасаются бегством. Преследуем и расстреливаем ещё двух FW-190. Хорошее начало в чужом небе !"

А на рассвете 13 Мая 1944 года началось наступление уже войск противника. Замысел немецкого командования, как потом стало известно, состоял в том, чтобы ударом в направлении Яссы - Тодирени отрезать нашу группировку войск на правом берегу реки Прут и, прижав её к Карпатам, уничтожить.

Это были тяжёлые дни. Нашим лётчикам приходилось вести ожесточённые воздушные бои по несколько раз в день. Вспоминает Анатолий Леонидович:

"Только сели и опять в бой... И так в течение девяти дней. Удары по вражеским бомбардировщикам, схватки с истребителями. Каждый из нас, кто остался в живых, совершил за это время более полусотни вылетов и, конечно, сбил не один неприятельский самолёт. Первые дни силы врага словно бы не убывали. На месте сбитых бомбардировщиков и истребителей появлялись новые. Видимо, крепко подготовились немцы к наступлению. Но ещё более крепко стояли советские войска, они не отступали ни на земле, ни в небе".

Постепенно немецкий удар стал ослабевать, а потом и совсем прекратился. В таких случаях принято говорить - наступление захлебнулось. Да, противник захлебнулись в своей крови. Не дёшево дались эти бои и нам. Лётчики полка, в котором служил Анатолий Кожевников, потеряли нескольких хороших и опытных лётчиков...

К концу Июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта были готовы к наступлению на Львовском направлении. Они накапливались на Висле, готовясь форсировать её южнее Сандомира в районе Тарнобжег. Стремясь воспрепятствовать этому, противник подбросил свежкие авиационные соединения. Появились "Мессершмитты" с изображением на борту стрелка с луком. Это был авиаотряд, которым командовал немецкий ас Буш. Авиаотряд Буша комплектовался из отборных лётчиков, прошедших школу воздушного боя и имевших на своем счету не менее 5-ти побед. Появились также новые двухмоторные штурмовики "Хеншель-129".

В эти дни наши лётчики летали много. Вместе со штурмовиками они били подходящие резервы противника. Каждый день сопровождался воздушным боем. Так, 6 Августа 1944 года Кожевникову пришлось совершить 5 боевых вылетов. О тех днях Анатолий Леонидович вспоминает так:

"...Летим под вечер. Hиже себя замечаю группу "Фокке - Вульфов". Hемцы, очевидно, нас не видят. Оставляю пару Семыкина для прикрытия на этой высоте, а сам с крутого пикирования бью по крайнему самолёту врага. Но тот лишь как будто вздрогнул и продолжал идти по прямой. Повторяю атаку. Добитый второй очередью "Фоккер", клюнув носом, входит в отвесное пике и врезается в землю. Остальные вражеские самолёты, пользуясь плохой видимостью, рассыпаются в разные стороны и покидают поле боя.

...С утра 9 Августа ведём бои с бомбардировщиками. Мелкие группы "Мессеров" в драку почти не ввязываются. И только к вечеру в районе Опатув нам повстречалась группа из 12-ти вражеских истребителей. Боевой порядок противника не был эшелонирован по высоте, в то время как наш был построен в два эшелона ударная группа и группа прикрытия. Ударное звено вёл я, звено прикрытия - Кузьмин.

Немцы увидели лишь мою четверку и, маскируясь лучами заходящего солнца, решили атаковать. По поведению "Мессеров" я легко понял, что противник малоопытный, необстрелянный, но немцев много. Что ж, попробуем схватиться. Приказываю ведомым спокойно следовать в том же боевом порядке, чтобы противник не смог разгадать моего замысла.

Командир группы Ме-109 приготовился атаковать нас сзади. Будучи уверенным в нашей беспечности, он начал заводить все свои самолёты с левым разворотом. Мы не меняем курса. Когда немцы развернулись и, увеличив скорость, стали сокращать дистанцию, я подал команду: "Разворот все вдруг на 180, за мной в лобовую !"

Немцы не успели опомниться, как попали под встречный удар нашей четвёрки. Их ведущий попытался - было развернуть свою машину, но тем самым оказался в ещё более невыгодном положении. Моя пулемётная очередь прошлась по его бензобакам. Самолёт загорелся и рухнул на землю..."

Но вот 12 Августа с утра на направлении города Сташув неожиданно вспыхивают крупные бои. Их завязывают немецкие войска. В наступлении участвуют пехота, танки, авиация. Врагу даже удается несколько потеснить наши части. Ко второй половине дня бои принимают ещё более ожесточенный характер:

"По вызову с переднего края веду восьмёрку истребителей. Всматриваясь во мглу, замечаю группу FW-190. Они, безусловно, имели задачу "расчистки" воздуха, поэтому охотно ввязались в драку и действовали дерзко. Плохая видимость мешала просматривать пространство, из - за чего бой принял характер атак отдельных пар.

С первой же атаки я и Егоров сбили по одному "Фоккеру", но это не надломило противника. Он лезет с ещё большим остервенением. Замечаю, как пара FW-190 пытается атаковать нашу пару. Прихожу к ней на помощь. Но лишь только я вышел из атаки, как новая вражеская пара пошла на меня в лобовую атаку. Самолёты сближаются с бешеной скоростью. Ловлю в прицеле ведущего. По поведению вражеского лётчика можно заключить, что он тоже занят тщательным прицеливанием. У кого больше выдержки, чтобы бить только наверняка ?

Противник открывает огонь с большой дистанции. Ага, значит, не выдержал. Трассирующие снаряды проходят около моего самолёта, не задевая его. Теперь моя очередь. Вражеский самолёт растет в прицеле. Нажимаю гашетку. Заработали пулемёты и пушка. Мгновение - и фугасный снаряд отрывает левое с чёрным крестом крыло. Противник падает по крутой наклонной...

На плацдарме я провоевал ещё несколько дней, но после одного из боев меня отправили в госпиталь, где пришлось пролежать около двух месяцев".

...В середине Января 1945 года войска 1-го Украинского фронта начали наступление с Сандомирского плацдарма. А 18 апреля 1945 передовые части советских войск подошли уже к Шпрее и завязали бои за переправы севернее города Шпремберг. В этот день заместитель командира 212-го Гвардейского истребительного авиаполка Гвардии Майор А. Л. Кожевников одержал свою последнюю воздушную победу. Вспоминает сам Анатолий Леонидович:

"...Во второй половине дня над городом на нашу эскадрилью навалилось 20 "Фокке - Вульфов" и "Мессершмиттов". Но на помощь подоспели истребители соседней дивизии. Проверенным приёмом захожу в хвост "Фоккеру" и даю длинную очередь. Но то ли я промахнулся, то ли по какой другой причине вражеский самолёт остался невредимым. Лётчик стал переводить его в крутой набор. Выпускаю ещё одну очередь. "Фоккер", разворачиваясь в пологую спираль, врезается в землю. Невдалеке от меня "Мессер" с крутого пикирования пытается атаковать нашего лётчика. Пулемётно - пушечной очередью накрываю врага. Разорванный фугасными снарядами самолёт разваливается на части...

Тогда я ещё не знал, что этот "Мессершмитт" будет последним вражеским самолётом из тех, которые мне суждено было сбить за время войны. Упорно и отважно дрались в этом бою все наши лётчики. Мы сбили 8 немецких истребителей. Лишь после этого они покинули поле боя".

Шпремберг пал. Вскоре было сломлено сопротивление врага и в других местах, и советские войска устремились вперед. Серьезного авиационного сопротивления немцы не оказывали. Лишь однажды Кожевников видел два реактивных самолёта, которые на большой скорости проходили в стороне от группы наших истребителей.

Не отставая от наземных войск, лётчики полка перелетели на новый аэродром. Они штурмовали отступающие к Эльбе колонны немецких войск, били окруженные восточнее Берлина части врага.

Берлин был уже в кольце, наши войска штурмовали город. А левое крыло фронта уже вышло к Эльбе. Ещё день - и Берлин был взят...

Начав войну Младшим лейтенантом Анатолий Кожевников закончил её Гвардии Майором, командиром авиационного полка. В 69 воздушных боях им сбито 27 вражеских самолётов, совершено около 100 штурмовок вражеских войск. Он летал на разведку, сопровождал наших бомбардировшиков, прикрывал наземные войска, выполнив свыше 300 боевых вылетов. За проявленное мужество и отвагу 27 Июня 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны Анатолий Леонидович продолжил службу в ВВС, освоил многие типы реактивных и сверхзвуковых машин, окончил две Военные академии, занимал различные высокие командные должности. Написал несколько книг - воспоминаний о войне.