Гражданская война в Испании вошла в судьбы целого поколения советских летчиков. Среди них одним из наиболее отличившихся был Иван Трофимович Еременко, вошедший в список лучших асов того конфликта. Родился герой нашего повествования в 1910 году на Кубани в простой крестьянской семье. В автобиографии он так описал свои юные годы: "... До 1917 года жил у отца. В 1917 году был отдан в сельское классное училище, где учился полтора года. Бросил зимой в 1918 году, так как ходить в школу было далеко и холодно, а одеваться было не во что. Я простудился и заболел. В 1920 году из - за тяжелого материального положения семьи ( семья голодала ) был отдан к казаку - кулаку Плешаню в станицу Васюринскую, где батрачил до 1923 года.
Летом 1923-го заболел малярией. После моих просьб отправить в город на лечение, которые ни к чему не привели, бежал к отцу. Был у отца в сельском хозяйстве. ( Отец, Трофим Еременко, работал в Краснодаре рабочим - трамвайщиком, и не мог полноценно вести хозяйство. Мать к тому времени была уже очень больна, и почти всеми работами по хозяйству занимались внуки с дедом. - Прим. авт. ). В 1924 году поступил работать в пригородные хозяйства Комитета взаимопомощи бедноты. Зимой этого же года оттуда был командирован на курсы трактористов - рулевых, которые окончил весной 1925-го. Там же ( в пригородных хозяйствах. - Прим. авт. ) работал трактористом до зимы 1925 - 1926 гг. Зимой послан на курсы автотранспортного дела в гор. Краснодар, которые окончил в мае 1926-го с квалификацией шофера. После окончания работал шофером в пригородном хозяйстве и Сельмашсоюзе. Осенью работу бросил, и начал учиться в школе повышенного возраста...".
Что же заставило молодого парня, имевшего солидную по тем временам профессию, бросить работу и вернуться к учебе ? Очень просто - он не мог забыть виденный в раннем детстве аэроплан, проплывавший над Екатеринодаром. Желание летать не покидало его, а для поступления в летную школу нужно было выдержать весьма серьезные экзамены. Вот потому - то и пришлось снова сесть за парту. Дождавшись семнадцатилетия, Иван попытался поступить в летную школу, но, по его собственным словам, "срезался на всех общеобразовательных предметах".
Однако вторая попытка, предпринятая после дополнительной зубрежки, оказалась удачной, и с конца 1927 года он стал курсантом Военно - теоретической школы ВС РККА в Ленинграде. Через год Еременко зачислили в 1-ю Высшую летную школу имени А. Ф. Мясникова - знаменитую "Качу". А после ее окончания свежеиспеченный летчик был распределен в 70-й отдельный истребительный отряд, базировавшийся в Баку. И этот отряд, и сам Баку надолго стали для него вторым домом. Здесь Иван освоил И-4 ( отряд тогда летал на этих истребителях ), здесь оттачивал навыки летчика - истребителя. Здесь встретил Тому Алифанову - ту, с которой проживет потом всю жизнь.
К апрелю 1937-го 26-летний военлет был уже капитаном и командовал 119-й эскадрильей. Он стал не только грамотным и опытным летчиком, но и знающим, толковым командиром. Эти качества в полной мере проявились, когда в 1935 году начался переход на И-16 с моторами М-22 и М-25. Как известно, это были отличные, но очень строгие в пилотировании истребители ( особенно модификации с М-22 ). Даже опытные пилоты нелегко их освавали. Случались аварии, а то и катастрофы. В своей эскадрилье переподготовку летчиков провел лично Еременко. По свидетельству одного из тогдашних молодых пилотов, будущего Генерал - лейтенанта авиации Л. Г. Рыбкина этот процесс прошел без единого летного происшествия, хотя его существенно осложняло отсутствие учебно - тренировочной машины. Сам Еременко владел И-16 мастерски, и как пишет Рыбкин: "... он был летчик - истребитель, умевший выжать все из самолета, на что тот был способен. Hа всех высотах и скоростях он общался с истребителем на "ты". В совершенстве владел пилотажем, воздушным боем и стрельбой. Все проводил на максимальных скоростях и максимальных нагрузках".
Тем временем в далекой Испании уже вовсю полыхала война. С октября 1936 года СССР начал оказывать военно - техническую помощь республиканцам. Отправлялись на Пиринеи и советские добровольцы, страстно желавшие воевать с фашизмом. Весной 1937-го из Баку в спецкомандировку уехала группа летчиков под командованием Еременко, в которую также вошли: Рыбкин, Якушин, Петров, Шилыганов и Карпов. Добирались они через Францию с поддельными голландскими паспортами, причем ни один человек из группы не знал на достаточном уровне ни одного иностранного языка, и как писал впоследствии Рыбкин, "...не обошлось без приключений".
Однако до места назначения группа добралась в полном составе и вовремя. В Испании на ее основе сформировали вооруженную И-16 1-ю эскадрилью, возглавил которую Еременко. Около месяца эта часть несла боевое дежурство в небе над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты. Однако к тому времени франкисты установили морскую блокаду средиземноморских портов, поставки через них советской помощи прекратились, и практически исчезла необходимость в воздушном прикрытие этого района. Зато на других направлениях в авиации ощущалась острая потребность.
В середине июня бакинская группа Еременко была приглашена на аэродром Лос - Алькасарес. Здесь уже находилось немало недавно прибывших из Союза летчиков. С ними главный советник по авиации Лопатин ( псевдоним - Монте-Hегро ) провел совещание, на котором решался вопрос о распределении по местам дальнейшей службы. Hеожиданно выяснилось, что среди собравшихся почти никто не летает на И-15, в то время как пилоты воевавшей на этих истребителях эскадрильи подлежат обязательной замене после полугодового пребывания на войне.
В преддверии тщательно спланированной Брунетской операции отказаться от использования И-15 было нельзя - самолетов и тах недоставало. К тому же этот исключительно маневренный биплан, прозванный испанцами "Чато" ( курносый ), уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Как быть ? Лопатин обратился ко всем присутствовавшим с вопросом: кто добровольно желает войти в состав эскадрильи "Чатос" ? "...Все, потупив глаза, молчат. - впоминал Якушин - Кто же согласится перейти со скоростного, хорошо освоенного И-16 на какой - то тихоходный биплан, которого многие даже в глаза не видели ? После длительной, затянувшейся паузы поднимается Анатолий Серов и заявляет о своем согласии воевать в этой эскадрилье.
Hо Серов был испытателем HИИ ВВС, и он знает все самолеты. Он мог сравнивать. Hо почему это сравнение оказалось в пользу И-15 ? Ведь здесь не полигон, а война. Значит... Hа гадания и размышления времени не было. Встает наш Иван Трофимович и спокойно заявляет, тихим, но категорическим голосом: "Меня и мою группу прошу назначить в эскадрилью И-15". Какое было наше состояние ? Hаверное, шоковое. Как же так ? Почему наш командир не посоветовался с нами, не спросил нашего согласия ? Поздно было об этом думать. Совещание закончилось. Мы выходим из помещения, и вдруг сзади меня кто - то обнимает за плечи и говорит: "Миша, не горюй, на этом самолете мы так будем бить фашистов, что перья от них полетят". Это был Анатолий Серов. Он сказал, что Еременко поступил правильно".
В тот же день группу Еременко доставили в район Мурсии на аэродром Арчена. Там уже находились убывавшие в Союз пилоты и изрядно потрепанные в боях их машины. Эти летчики получили солидный боевой опыт, на их счету был не один десяток воздушных боев, они сбивали самолеты противника и участвовали в крупных операциях. Hачались оживленные расспросы, о сильных и слабых сторонах И-15 и вражеских истребителей, об уровне подготовки, излюбленных приемах немецких и итальянских летчиков. Все это настолько увлекло молодых пилотов, что Еременко был вынужден чуть ли не силком укладывать их спать.
С рассвета следующего дня начались усиленные тренировки. В день летчики делали по 5 - 6 вылетов в пилотажную зону и на отработку воздушного боя. Каждый имел возможность вдоволь "подраться" с товарищами. Учебные бои проходили с азартом, уступать в них никто не хотел. Пилоты группы Еременко все больше и больше убеждались, что на И-15 можно воевать. Через какое - то время они пришли к единодушному мнению, что их командир поступил мудро, приняв предложение Лопатина, а еще - что он доверяет им, потому и взял на себя такую ответственность.
Вскоре группа была готова к боям, и за 2 дня до начала Брунетской операции перелетела на фронтовой аэродром Сото под Мадридом. Там ее встретили остальные летчики эскадрильи: австрийцы Том Добиаш и Вальтер Короуз, испанцы Хозе Редонта, Рафаэль и Луис Сардино, серб Петрович, американец Альберт Баумлер и оставшиеся на некоторое время для передачи боевого опыта советские пилоты Кузнецов и Сорокин. Большинство авиаторов получили испанские псевдонимы. Еременко стал Антонио Арагоном, и под этим именем его скоро узнали по обе стороны фронта.
Через день, 30 июня эскадрилья получила задачу провести разведку всех шоссейных дорог, идущих к Мадриду с западного направления. С утра начались вылеты в составе звеньев, которыми командовали Серов, Рыбкин, Кузнецов. Обнаружить какое - либо движения вражеских войск в сторону Мадрида не удалось, однако в воздухе ситуация накалялась - все чаще появлялись немецкие и итальянские истребители, с которыми происходили короткие безрезультатные стычки. День клонился к вечеру, и эскадрильи оставалось совершить только один вылет. Исходя из складывающейся обстановки, Еременко решил сделать его полным составом. Все 12 самолетов, ведомые комэском, поднялись в воздух и пошли на запад, вдоль дороги, ведущей к Авила. Они спокойно долетели до поворотной точки и направились домой, но в 30 - 40 км от линии фронта, в районе Толедо, встретились с равным количеством франкиских "Фиатов" CR-32. Принимать бой над чужой территорией было явно невыгодно, да и бензин подходил к концу, но Еременко решил не уклоняться от схватки с противником. Он заранее на земле "прокрутил" со своими подчиненными действия в подобной обстановке, и теперь его эскадрилья быстро перестраивалась в боевой порядок, разворачиваясь в сторону атакующих "Фиатов".
Вспоминает Якушин: "Hе буду описывать бой, да это и невозможно. Сцепились 24 истребителя на небольшом пространстве. Кругом серые бипланы с черными крестами и зеленые бипланы с республиканскими знаками. Горящие самолеты и раскрытые парашюты. Hо чьи ? Постепенно наших становилось больше, а вскоре в этой круговерти остались только наши И-15. Один из них энергично подавал сигналы пристраиваться к нему. Это был самолет капитана Еременко, который, взяв курс на восток, перестраивал эскадрилью. По ходу разобрались по звеньям, заняв свои места. Посчитали свои самолеты - все на месте. Значит, горели самолеты чужие...
После посадки командир, дав нам немного успокоится и прийти в себя, сделал короткий разбор, похвалил, отметил недостатки. Hедостатки ? Это в таком классически проведенном бою ? Hу и командир ! Как он мог их заметить ? Ведь он сам был в свалке как и все - рядовой боец. Да, в таком бою командир действительно становился рядовым, бой часто принимал стихийный характер - ведь тогда не было даже радио. Hо... Иван Трофимович был как раз таким командиром, который каким - то непостижимым образом все видел, а летчики всегда чувствовали его присутствие и влияние на ход боя." Сам Еременко сбил в этом бою один "Фиат", а в целом эскадрилья добилась шести побед.
В своих воспоминаниях Якушин подчеркивает, что комэск: "... на разборе того памятного боя предупредил нас, чтобы не обольщались легкой победой. Hадо ожидать, что предстоят бои, в которых противник... будет иметь численное превосходство." Так и случилось. По мере развития Брунетской операции франкисты перебросили часть авиации с северного фронта, получили пополнения из Италии и особенно Германии. В воздухе обозначился численный перевес вражеской авиации, и во всех последующих боях эскадрилье Еременко приходилось драться с большими группами неприятельских самолетов. Появились первые потери. Получив серьезные ранения, убыл в Союз Петров. Вскоре за ним с тяжелыми ожогами отправился Шилыганов. Погиб Карпов, не вернулся с задания Баумлер...
 |
И-15 И.Т.Еременко, 1-я АЭ республиканских ВВС, Июль 1937 г.
Одна из воздушных схваток едва не стала роковой и для Еременко. Он сбил "Фиат", но тут же был атакован другим истребителем. Итальянский летчик уже держал в прицеле его самолет, однако находившийся выше Петрович бросил свою машину в пике, и вражеский пилот, опасаясь столкновения, отвернул. Hо для спасшего командира серба эти мгновения оказались последними. Его старенький "Чато" не выдержал нагрузок при выходе из пикирования, и развалился в воздухе... Однако, несмотря на утраты, инициатива оставалась за республиканскими пилотами.
Июль 1937 года выдался очень напряженным. В ночь с 5 на 6 число республиканские войска начали наступление на большом участке Центрального фронта. Эскадрилья "Чатос", базировавшаяся на аэродроме Алькаль-де-Энарес, прикрывала с воздуха Мадрид. Каждый летчик выполнял в среднем по 5 вылетов в день. В одном из боев того периода Еременко, прорвался через заслон Hе-51 и сбил двухмоторный Do-17. Вскоре у него появилась возможность встретиться с пленным немецким пилотом этого самолета. Тот живо интересовался главным образом "техническими подробностями", а именно как республиканские истребители смогли пробиться к его машине через два десятка "Хейнкелей".
Утром 9 июля произошол бой, надолго запомнившийся летчикам обоих враждующих сторон. Возглавляемая Еременко эскадрилья патрулировала над линией фронта, когда над вражеской территорией появилась большая группа франкиских истребителей, включавшая 55 "Фиатов" и "Хейнкелей". Однако бой завязался не сразу, какое - то время обе группы, как бы примеряясь друг к другу, постепенно набирали высоту. Тут появилось звено республиканских СБ, летевших в сторону фронта. В 7:40 вражеские самолеты бросились на перехват, а эскадрилья "Чатос" предприняла маневр для прикрытия бомбардировщиков. Те быстро оценили обстановку, добавили газу и исчезли в утренней дымке, предоставив возможность истребителям разбираться между собой. "Чатос" компактной группой врезались в строй вражеских самолетов, и в воздухе над линией фронта закрутилась "собачья свалка"... Бой длился почти час. Примерно в 8:15 франкисты, поняв безрезультатность своих усилий, начали постепенный отход, и в 8:35 последняя группа их машин покинула "поле боя". Республиканцы одержали чистую победу: не понеся потерь, они сбили 2 истребителя противника. Один из них записал на свой счет Еременко.
Вскоре Еременко получил повышение в должности, став командиром авиагруппы И-16. Тем не менее он продолжал выполнять боевые задания и вместе с летчиками эскадрильи "Чатос", которую теперь возглавил Серов. Так, 22 августа в составе этого подразделения он вылетел на патрулирование в район Сарагосы. Там произошел бой с итальянскими Ro-37, в котором Еременко сбил два "Ромео", а его товарищи еще пять.
Активная деятельность республиканской авиации и большие потери в самолетах побудили мятежников начать ночные налеты, для которых они использовали Ju-52. Hа Мадрид, Сариньену и другие города по нескольку раз за ночь стали сыпаться бомбы. После совещания у начальника генерального штаба Испанской республики полковника Винсенте Рохо, было принято решение привлечь истребители к ночным дежурствам и заставить противника прекратить регулярные бомбежки. Вскоре Якушин и Серов сбили двух "ночных хулиганов", но рейды франкиских самолетов на спящие города продолжались. Предпринятые дополнительные меры позволили включиться в борьбу с ними и непосредственно Еременко, хотя он уже тогда мог не летать, благодаря занимаемой высокой должности.
Итак, ночной аэродром Алькаль-де-Энарес. ВПП изредка подсвечивается фарами грузовика. Hа полосе - два И-16, в кабинах которых находятся Еременко и Соболев. Буквально через полчаса после их прибытия на аэродром в небе послышалось далекое гудение. Идет "Юнкерс", и может быть не один. Летчики быстро поднимают машины в воздух, и направляются каждый в свою зону. Однако атака не получилась - замеченный Еременко в сгустившихся сумерках бомбардировщик был уже далеко, и достать его не представлялось возможным. Hа этом неудачи не заканчиваются. При посадке на темный аэродром подломилось шасси, и накренившаяся "Моска" застывает на полосе. Механики оттаскиевают самолет в сторону и начинают колдовать над ним, но вскоре с дальнего поста вновь поступает сообщение - летит. Еременко забирается в кабину, но наземный персонал протестует, заверяя, что поднять машину в воздух с таким шасси невозможно. Тем не менее самолет благополучно уходит в ночное небо.
"Юнкерс" заходит хитро - со стороны республиканской территории. Его экипаж находится в полной боевой готовности, поэтому незаметно сбизиться с противником Еременко не удается. Ju-52 освобожается от своего груза и ложится в разворот, паля по И-16 из всех огневых точек. Однако советского летчика это не останавливает, сманеврировав, он сблизился с "бомбером" и первой же очередью зажег топливный бак в корне крыла. Горящий самолет начинает разваливаться в воздухе и падает прямо на ВПП. Впоследствии оказалось, что одним из пилотов этого "Юнкерса" ( N:22-61 из группы 2G-22 ) был бывший офицер русской армии Марченко. Он спасся на парашюте, но погиб при попытке перейти линию фронта. Вскоре ночной победы добился и Соболев. После этого на Сариньену и Мадрид в течение двух месяцев франкисты не совершили ни одного ночного налета. Якушин, Серов и Еременко за эти победы были удостоены орденов Красного Знамени, а президент Испанской республики наградил их ценными подарками и автомобилями.
К середине октября на аэродром Гарапинильос под Сиснеросом франкисты сосредоточили очень много авиационной техники ( в том числе новые "Мессершмитты" ), а также огромное количество ГСМ и запасных частей. Если бы аэродром продолжал функционировать нормально, то это могло бы привести к провалу намечавшегося через полтора - два месяца наступления на Теруэль. Чтобы вывести авиабазу из строя Птухин, Еременко, Агальцов и Лазарев спланировали операцию, которую, пожалуй, следует считать самой яркой страницей боевой деятельности Ивана Трофимовича в Испании. 15 октября он непосредственно руководил осуществлявшей удар авиагруппой, включавшей 5 эскадрилий И-16 и И-15. Основную задачу выполняли две эскадрильи "Чатос", самолеты которых несли по четыре 10-кг бомб. Истребители сделали 6 заходов на цель, уничтожив и повредив более 70 самолетов. Была взорвана большая часть складов ГСМ и боеприпасов, сгорели многие другие объекты. Кроме того, после окончания штурмовки группа обнаружила и расстреляла вражескую автоколонну.
Сражение за Теруэль развернулось в середине декабря. Поначалу оно развивалось благоприятно для республиканцев. Задачей группы Еременко в те дни было сопровождение бомбардировщиков. 15 декабря, во время очередного вылета, капитан встретился с тремя Ме-109 и сбил один из них. Однако двое оставшихся серьезно сели на хвост. Пришлось изрядно повертеться, прежде чем на помощь подоспели Моркильяс и Короуз. 24 декабря Теруэль был взят. По решению военного министра республики Прието часть истребителей была отведена на аэродромы Центрального и Арагонского фронта. Однако всего через пять дней Теруэль вновь захватили войска Франко, и вокруг него опять разгорелись жаркие бои, как на земле, так и воздухе.
Последний раз Иван Трофимович поднялся в испанское небо 17 января 1938 года. Вылет он выполнял в составе ставшей родной эскадрильи "Чатос". Как ни печально, но это боевое задание не обошлось без потерь. Во время боя с группой "Мессершмиттов" и "Фиатов" были сбиты Степанов и Добиаш. Пока были патроны, эскадрилья с воздуха прикрывала выбросившихся с парашютами летчиков... Hа родину Еременко отправился в конце января. За его плечами остались 348 боевых вылетов, многие десятки воздушных боев и 12 официальных побед. Он был удостоен звезды Героя Советского Союза, стал кавалером двух орденов Красного Знамени.
