Летчик - истребитель, активный участник Великой Отечественной войны. Сражался в составе ВВС Черноморского Флота. Некоторое время летал в паре с Героем Советского Союза, будущим командиром 7-го истребительного авиполка, К. Д. Денисовым ( к концу войны - 13 личных и 6 групповых побед ). Сам В. В. Прозор в годы войны совершил 350 успешных боевых вылетов ( из них 145 - на самолете Ут-1Б ), в воздушных боях сбил 10 самолетов противника.
Вашему вниманию придлагается интервью, данное им в Мае 1999 года.
* * *
"Свои медали летчики и не считали..."
- Владимир Васильевич, этот номер посвящается Дню Победы. И естественным моим желанием было встретиться с ветераном Великой Отечественной войны, который и сейчас работает в гражданской авиации. Тем более, что в Федеральной авиационной службе России вы единственный такой человек. Расскажите, пожалуйста, как вы попали на фронт. Какое тогда было настроение, какое было стремление ?
- Практически я училище окончил в 1941 году. Меня хотели оставить инструктором. Но поскольку у меня три брата были на фронте, все - командиры Красной Армии, окончили академию еще до войны, то и я, всеми правдами и неправдами, рвался в действующую армию. В училище был создан 46-й штурмовой полк, который и убыл в начале 1942 года на фронт.
Предварительно мы прибыли в Ейск. Немцы тогда уже подходили к Ростову. А Ейское училище еще в начале 1941 года было переведено в Моздок.
- И прилетели вы воевать туда, где должны были учиться...
- Там было очень много училищных аэродромов. Как я уже сказал, наш 46-й штурмовой авиационный полк состоял из выпускников училища. А все командиры, начиная от командиров звеньев и выше, - инструкторы и очень опытные летчики морской авиации.
- Но еще не воевавшие ?
- Но еще не воевавшие !
- На каких самолетах вы прилетели ?
- Такого самолета вы сейчас не найдете - это был Ут-1Б. Одноместный спортивный самолет, на котором показывали чудеса акробатики в воздухе. И вот его переделали под боевой. Под плоскости подвесили четыре реактивных снаряда, и два пулемета стояли прямо на плоскостях сверху.
- А предназначался до этого ?
- Прежде на нем летали очень подготовленные инструкторы, показывали акробатику в воздухе. А нас на нем тренировали для штурмовок, в том числе ночных. Со всех флотов собрали 40 штук.
- Ну и какое впечатление у вас было от этого самолета ?
- Из 25-ти рядовых летчиков нас через несколько месяцев всего осталось 4 человека. Остальных либо сбили, либо прожекторами загоняли в штопор, кое - кто разбился при посадке. Очень тяжелый был самолет по технике пилотирования. И скорость у него максимальная была всего 200 км/час. Маленькая скорость. Вот в этот мой кабинет Ут-1Б можно было поставить. Такой маленький. Это был самый маленький самолет за всю историю отечественной авиации вообще.
- А куда и с какими задачами вы вылетали ?
- На передний край, по сухопутным целям, по катерам. У немцев были БДБ ( быстроходно - десантные баржи ) - по ним. Но по ним - реактивные снаряды. И прикрывали бомбардировщиков. Вот идут они на ночное бомбометание, а мы уже нацелены на прожектора, чтобы те их не схватили. Били мы по прожекторам и по зениткам. А на передний край наши подсвечивали, чтобы по своим мы не ударили. Когда мы были в воздухе, наши на передовой могли спокойно отдыхать, потому что немцы предпочитали во время авианалетов не стрелять и себя особо не обнаруживать.
- И сколько у вас было таких вылетов ?
 |
- 145 на штурмовки с Января 1942 года. Бывало иногда делали по 4 - 5 вылетов в день. К примеру, когда Новороссийск немцы начали брать.
- Ясно, что все эти 145 штурмовок у вас прошли удачно по конечному результату. Но, может быть, были какие - то особые, которые вам запомнились ?
- Это было на железной дороге от Крымска до Краснодара. Один раз летим, смотрю, состав идет. Я подлетел поближе и попал реактивными снарядами в паровоз. Единственный раз, когда я сам видел - что поразил. Правда, прожектора гасли сразу, когда в них попадали.
- И вас ни разу не подбивали ?
- Бог миловал. Вот в прожекторах в штопор сваливался раза 4, наверное. Прожекторов штуки 4 - 5 и ты их не видишь и вообще ничего не видишь, в том числе свой единственный прибор "пионер", который показывает крен. Ты держишься, держишься, но в слепую - то не можешь лететь до бесконечности. Ну и в штопор...
- А какие были рекомендации по борьбе с прожекторами ?
- Выходить на луну, когда она есть. Луну всегда видно, при любых прожекторах. А вот в темную ночь уже сложнее. Многое зависит от регулировки самого самолета. У меня был механик Виктор Козлов, ленинградец. Он так хорошо отрегулировал самолет, что можно было управление бросить, и он сам выходил из штопора. Управление бросаешь, он сам, как пробка, выскакивал. Немцы же, как только ты в штопор попал, они теряют самолет сразу. Поэтому еще одна рекомендация была уходить от прожекторов резким креном.
- Среди ваших командиров потери были большие ?
- Ну командиры были очень опытные, причем это были командиры с гидросамолетов МБР-2. Командир полка, командир эскадрильи - все были гидристы. И все командиры почти что остались живы. Потом все они на Север ушли, на Ил-2, там наш командир Георгий Павлов получил звание Героя Советского Союза. Но и потери там были. У нас же только один заместитель командира эскадрильи погиб.
- Вы сказали, что полк пощипали крепко, практически техники не осталось. Награды давали в то время ?
- Да, у меня было два ордена Красного Знамени. По тем временам при отступлении это вообще редкий случаи. В конце 1942 года меня и еще трех рядовых летчиков перевели в 32-й истребительный авиаполк. А 46-й полк - командиры со знаменем полка - на Север, 32-й полк впоследствии стал 11-м Гвардейским. Сначала мы летали на ЛаГГ-3, потом на "Яках" и американских "Аэрокобрах".
- Специально переучиваться не пришлось ?
- Да нет, на войне быстро переучивались. В 1943-м полк получил "Аэрокобры". Это был хороший истребитель. Семь огневых точек: пушка 37-мм через редуктор стреляла, 2 крупнокалиберных пулемета в носовой части фюзеляжа и 4 обычных в крыльях. Конечно, для истребителя самолет был тяжеловат. Но для морских летчиков хорош был тем, что мотор стоял сзади, то есть вероятность его поражения меньше. И живучесть у движка была высокая. Мне однажды стрелок с "немца" попал в мотор. Вся охлаждающая жидкость вышла, но я еще прошел 100 км над морем, и мотор после этого даже не менял. Очень, живучий самолет был. Покрышкин, кстати говоря, на нем воевал...
 |
Р-39Q одного из авиаполков Черноморского флота, 1944 год
Кроме всего прочего, он мог ходить с подвесными баками. И мы могли прикрывать ДБ-3, которые ходили через все Черное море из района Гудауты. В середине Черного моря мы с ними встречались и вели их до целей. В воздухе могли держаться до 4 часов.
- Над морем летать удовольствия мало во время войны...
- Вы знаете, дело привычки. Нас иногда привлекали для сухопутных операций. И мы чувствовали себя не в своей тарелке. Почему ? Потому что у моря цвет один, если волны нет. И все хорошо видно - где какой самолет. А на суше где - то поля убрали, где - то не убрали, где - то земля черная, где - то желтая... Крутишься без привычки... Рядом с нами армейский полк базировался. Они тоже решили ходить в море, но у них не совсем получалось. У нас был порядок, если мотор забарахлит - сразу возвращаемся, в море не сядешь. На суше внимания на это можно не обращать, а здесь нет. И вот сухопутные летчики очень напряженно себя над морем чувствовали: вдруг что с мотором. Причем порядок был такой: наши корабли не подбирали летчиков, даже если видели, что свои упал в воду.
- Почему ?
- Только катера могли подбирать. Ясно почему. Идет эсминец, допустим. Для того чтобы летчика подобрать, ему нужно застопорить ход, спустить шлюпку... Значит, он стоит, подлодка его - хоп. На ходу он еще маневрировать может, а тут подставляется, как в тире.
- В морских боях приходилось участвовать ?
- Конечно, мы прикрывали флот. Скажем, когда десант в Феодосию высаживался. Мощный был десант. Мы три эсминца потеряли. У нас к тому времени подвесных баков не осталось - побросали их в воздушных боях. И нам не хватало топлива, чтобы долго над своими кораблями находиться. Приходишь в Феодосию, 10 минут над ними - и уходи. Иначе сам упадешь. На полуострове к началу морской операции по высадке десанта немецких бомбардировщиков практически не было. А к концу уже сидели сотни. Их со всех фронтов стянули, вот они эсминцы и потопили.
- А дальше путь ваш как пролегал ?
- Дальше Одесса, потом Румыния, потом Болгария. Потом немножко Австрия. Работали по Дунаю. Торпедные катера прикрывали, когда они еще из Одессы туда прорывались. Так войну и закончили.
- Когда воина закончилась, вам сколько было ?
- Двадцать три года.
- И сколько у вас наград было в то время ?
- Три ордена Красного Знамени, три Отечественной войны, два Красной Звезды, орден Александра Невского. Ну а медали мы, летчики, не считали. У меня 10 сбитых самолетов и 350 вылетов в общей сложности. Ни разу не ранили, но иногда побитый приходил прилично. Очень мощная защита была у этого самолета. Впереди и сзади толстое стекло. Над Керчью немец снарядом угодил мне в заднее стекло, и последние два сантиметра не сумел одолеть.
- Какой бой для вас оказался самым сложным ?
- Один раз, в 1943 году, меня четверка FW-190 била. Под Тарханкутом, это западная часть Крыма. У ведомого мотор забарахлил, и он вернулся. А летели мы на разведку до Севастополя. Вот я один пошел. И когда возвращался, меня схватила четверка немецких истребителей. Начали мою технику пилотирования "проверять". Топлива хватало, и они еще могли бы от меня отстать, потому что им эта возня надоела. Но мне очень удачно один на прицел сел. Я его сбил. Тут остальные трое озверели. Пришлось выкручиваться. Но когда сам за себя дерешься - это полегче, а вот когда на прикрывающих нападают... Когда немцы сбивали прикрываемые нами бомбардировщики, на душе черте что творилось.
- Наверное, летчики думали: ну вы, ребята, и дали !
- Они все хорошо понимали. В принципе, конечно, у нас численности всегда недоставало. Нужно, допустим, какую - то группу двумя полками прикрывать, а у нас только один...
- То есть на один бомбардировщик обычно сколько приходилось вас ?
- Полсамолета. На два самолета один. Или на три даже - в зависимости от обстановки. Единственный раз, когда прикрывающих было с избытком, - накануне Ялтинской конференции в Феврале 1945 года. Нас отозвали с фронта. Со своим прикрытием только Рузвельт прилетел. А Черчилля мы прикрывали от турецких берегов до Саков. У них было много самолетов обеспечения. Целая армада двигалась через Черное море. И мы их прикрывали потом уже над самой Ялтой. Напряжение было сильное.
- После войны как ваша жизнь складывалась ?
- После войны... Я прошел все звания от сержанта до Полковника. И все ступени командные от рядового летчика до командира полка. И самой большой наградой было для меня, что я остался жив. У нас с братьями была такая договоренность, что если хоть один брат погибнет - в память о нем носить усы. В конце 1945 года, когда я прилетел в Москву в отпуск, мне не сказали, что все мои братья погибли. Один - в 1941 году. Был большой начальник, сгорел в танке. Второй был летчиком, сбили на Курской дуге. А третий - 11 Мая 1945 под Прагой, командиром ударной бригады был. Вот так. И вот с Декабря 1945 года я ношу усы в память о братьях.
- А закончили вы службу командиром полка ?
- Командиром полка стал к моменту хрущевского сокращения Вооруженных Сил.
- Ну и как было уходить по сокращению ?
- Я уходил очень сложно. Практически весь полк "резали": истребителей, бомбардировщиков - всех. Я дал телеграмму министру обороны о несогласии. Меня на военный совет: мы вам предлагаем идти служить в бомбардировочную авиацию на Ту-16. А я вообще очень уважал летчиков тяжелых кораблей, но не любил эти типы самолетов. Маленькие - да. Я говорю: "Нет, я служить больше не хочу". Мне ультиматум: или партбилет на стол, или то, что вам предлагают. Подумайте, завтра придете. Это в Севастополе.
Я из Керчи прилетел в Севастополь. Выхожу и думаю: что же делать ? И тут вижу: идет Генерал Наумов, Герой Советского Союза. Во время войны он был заместителем командующего ВВС Черноморского Флота. Я ему рассказал. Он спрашивает: "А ты что хочешь ?" - "Хочу уходить, поеду в Москву разбираться". А он: "Знаешь что, у Васильева есть должность ( Васильев тогда был начальником Главной инспекции Главного управления ГВФ, тоже морской летчик, был у меня в училище командиром эскадрильи, после войны - моим командиром дивизии в Евпатории ). Пойдешь к нему ?" - "С удовольствием". - "Все, лети в Керчь и жди приказа". Я улетел в Керчь. Это было 26 Июля 1960 года, а 10 Августа я уже сидел в Главной инспекции. И с тех пор я в гражданской авиации...
