Один вылет на штурмовку...

"... На рассвете 23 Сентября 1943 года меня долго будили.

- Вот черт, Гришка не просыпается !   Наелся чего - то сонного, что ли, или пилюлю какую врач дал ?.. - ворчал Женя Денисов, пытаясь поднять меня с постели, но я всякий раз падал обратно, сломленный крепким сном.

- Гриша, вставай !   Лавицкий мотор запускает, на охоту тебя берет. Дуй побыстрей, а то сам полечу ! - Эти слова Денисова подействовали на меня, и через пару минут я уже бежал к самолету.

На стоянке действительно ждал комэск.

- Продирай глаза пошире, Григорий, смотри на карту. Пойдем в район Мелитополя, может, с рассветом где эшелон с фашистами прихватим, а нет - так прогуляемся по траншеям, фрицам настроение поднимем.

Комэск разъяснял мне задачу, показывая на карте участок железнодорожного перегона, передовой линии фронта.

"Свободная охота" как способ боевых действий применялась в последнее время все чаще и чаще. Как правило, пара специально подготовленных летчиков скрытно и внезапно вылетала в заранее намеченный район. К таким объектам относились железнодорожные перегоны, узлы, полевые аэродромы и многое другое. Что же касается слов "прогуляемся по траншеям", то это было что - то новое в задумке Лавицкого.

Когда мы взлетели, солнце еще не появилось на горизонте, а на высоте 2000 метров его красно - белый диск уже был виден наполовину. У линии фронта снизились до бреющего. На железнодорожном перегоне к северу от Мелитополя оказалось пусто. Мы прошли во вражеский тыл вдоль шоссе на Асканию - Нову. На одном из участков заметили несколько автомашин, направлявшихся к фронту, и обстреляли их. Две машины сразу загорелись, и солдаты разбежались, прячась по кюветам.

Вернувшись к передовой, Лавицкий скомандовал:

- Будем работать здесь. Смотри за воздухом !

При первом заходе фашисты в траншеях еще, видимо, спали. Когда же прогремели наши пулеметы и пушки, паника у немцев поднялась невообразимая - внезапность ошеломила противника. Похоже было, что мы попали на участок передовой, где сосредоточилось много вражеских войск и техники, готовящихся держать оборону.

Три захода вдоль траншей - и боеприпасы у нас иссякли, но Лавицкий продолжает штурмовку вхолостую. Я заметил, что у самолета ведущего выпущено шасси, хотя и не полностью. А мы все снижаемся на недопустимо малую высоту, и гитлеровцы разбегаются в разные стороны, падают, прижимаясь к земле.

- Николай, боеприпасы кончились, начинают обстреливать - пошли домой... - попытался было я охладить боевой задор комэска.

Погоди, Григорий !   Еще заходик. Видишь, стервы окопались, вышибем их отсюда !   Давай за мной...

Машина Лавицкого опускалась настолько низко, что за самолетом вздымалась пыль, и казалось, он вот - вот врежется в землю в азарте атаки. На мои предостережения Николай не реагирует. Тогда я решил слукавить:

- Что - то мотор чихает, а у тебя шасси выпало. Давай к аэродрому поближе...

Подействовало. Делаем небольшую горку, разворот на курс 90 градусов - и я вздыхаю облегченно.

Когда зарулили на стоянку, мотор моей машины действительно стал чихать и остановился. Бензина в баках уже не было. Я вылез из кабины на плоскость, и тут к моему мотористу подбежал механик Лавицкого:

- Иван, осмотри самолет внимательно - мой весь в грязи, а в колесах шасси трава и кустарник !   Откуда бы ?..

Так и осталось для меня загадкой, всерьез ли намеревался тогда наш комэск рубить головы фашистам шасси своей машины. Зная характер Николая, его азарт, ненависть к врагу, неугасимое желание мстить за родных и близких, думаю, что Лавицкий не шутил..."

( Из книги Г. У. Дольникова - "Летит стальная эскадрилья" )