Неполных 17 лет было щупленькому парнишке из белорусской деревни Авсимовичи Феде Архипенко, когда он впервые поднялся в небо на У-2 с летного поля Бобруйского аэроклуба. Потом будет летное училище в Одессе, куда он уедет тайком от родителей с 5-ю рублями в кармане, подаренными сестренкой Юлей. Одержимый мечтой, он в короткие сроки овладеет теорией и практикой летного дела. А через год с небольшим, после того как Нарком обороны СССР произведет его в офицеры и назначит на должность летчика - истребителя, грянет война.
...В ночь с 21 на 22 Июня 1941 года Младший лейтенант Ф. Ф. Архипенко был оперативным дежурным по аэродрому Велицк, где тогда базировался 17-й истребительный полк, входивший в состав 13-й смешанной авиадивизии, куда он получил назначение по окончании училища осенью 1939-го. Кроме него, дежурного летчика и нескольких солдат из роты охраны на аэродроме никого не было: по выходным летный состав, как правило, отдыхал у своих близких в Ковеле.
- С одной стороны, - вспоминает то, так и не наступившее для некоторых его однополчан, воскресное утро Полковник в отставке Федор Федорович Архипенко, - это и спасло многих от верной гибели, когда в 4 часа 25 минут немцы атаковали наш аэродром. А с другой... Случись такое не в выходной, может быть, меньше потеряли бы самолетов на земле. Мы ведь уже тогда были достаточно подготовлены для того, чтобы взлететь даже ночью строем в составе эскадрильи. Впрочем, что сейчас об этом говорить...
Да, с высоты прожитых лет многое видится ему в ином свете. И то, что практически всю весну 1941-го он вместе с товарищами, стиснув зубы, наблюдал, как фашистские самолеты безнаказанно совершали разведывательные полеты над нашей территорией. И то, что возле наших аэродромов ошивалось немало немецких шпионов, затесавшихся среди гражданского населения из окрестных деревень, занятого на строительстве взлетно - посадочных полос, но их как будто не замечали.
И то, что только на аэродроме Велицк к началу войны простаивало, выстроившись в линейку, около 70 самолетов И-15 устаревшей конструкции с неубирающимися шасси, подлежащих передаче в авиационные училища. А за неделю до этого здесь приземлились еще 9 самолетов МиГ-1, прилетевших из - под Львова из другой дивизии для переучивания летного состава 17-го истребительного авиаполка, которые также стали потом легкой добычей немцев.
И что основная часть летно - технического состава полка проживала в деревне за несколько километров от аэродрома. И что в нужный момент вблизи не оказалось ни одного зенитного орудия... Обо всем этом он напишет потом в своей книге "Записках летчика - истребителя". А тогда...
До 60 немецких бомбовозов девятка за девяткой ( таким было у них построение ) беспрепятственно сваливали свой смертоносный груз на аэродром, превращая его в огромный костер. Не имея никакой связи с внешним миром, без всяких указаний и приказов оперативный дежурный Младший лейтенант Федор Архипенко, как умел, пытался организовать редкие боевые вылеты прибывающих летчиков, эвакуацию разбитых машин. У него мало что получалось - не было навыков такой работы. Да и самолетов на аэродроме с каждым новым заходом немцев становилось все меньше. В какой - то момент молодой человек ( "что теперь греха таить" ) даже почувствовал, что у него предательски дрожат коленки.
- Не знаю, как бы я вывернулся из этой ситуации, - продолжает Федор Федорович, - если бы не заместитель командира нашей дивизии Герой Советского Союза Генерал - Майор авиации Иван Алексеевич Лакеев. Он появился на КП полка, где я находился, буквально с неба. И тут же начался третий в тот день налет бомбардировщиков. Представляете: рядом рвутся бомбы ( наш командный пункт размещался в районе кладбища - потому, видимо, и уцелел, как и мой самолет, кстати, замаскированный там же ), вокруг море огня, земля ходуном ходит под ногами, а он спокойно наблюдает в бинокль за вылетом очередного звена. Как всегда, подтянут, а на груди - Золотая Звезда за Испанию, сияют ордена...
Короче, весь мой мандраж как рукой сняло. Даже стыдно стало за свою минутную слабость. В общем, приободрился я при виде боевого генерала до такой степени, что набрался наглости спросить разрешения на взлет. Смерив оценивающим взглядом мою не могучую, прямо скажем, фигуру, тот покачал головой: "Пусть решает командир полка..."
И все - таки Младший лейтенант Архипенко взлетел в тот день. Где - то около 14 часов на аэродроме появился командир полка и разрешил ему покинуть командный пункт. Архипенко тут же поспешил к своему самолету. Приняв доклад техника Семенова о состоянии машины, быстро нацепил парашют, забрался в кабину и запустил мотор. Взлетал прямо из укрытия. Уже в воздухе на встречном курсе заметил звено своих истребителей из житомирского полка, вылетевших, очевидно, на разведку. Развернулся, пристроился к ним.
То, что увидел молодой летчик, пролетев вдоль границы от Бреста до Равы - Русской, ошеломило его: вся граница была в огне. А пролетая над Бугом, он вдруг с удивлением обнаружил, что в безоблачном небе вокруг его машины образуются черные шапки дыма. Накануне войны полк интенсивно занимался боевой подготовкой, приходилось очень много летать, выполнять различные задачи, но ничего подобного Федор не видел. Только потом уже, возвратившись на свой аэродром, он узнал от старших товарищей, что "черные шапки", которые он видел вокруг себя, - это разрывы зенитных снарядов. Так война впервые погрозила ему своим черным кулаком.
- Зато про "черные шапки", - говорит наш собеседник, - помнил всю войну, может, потому и остался живой.
- Были, наверное, и другие уроки...
- Однажды, это уже под Кировоградом было, сбил "Юнкерса", а тут другой появляется, а у меня боекомплект на нуле. Бросаюсь таранить немца, а тот, гад, возьми и открой бомболюки в последний момент. Едва не угодил под его смертоносный груз... Под Кременчугом, когда выходили из окружения, пришлось учиться действовать по - пехотному... Да сколько их было, этих уроков ! Но лучше все - таки, конечно, учиться не на войне, - подытоживает разговор на эту тему ветеран, и мы снова возвращаемся в 22 Июня 1941-го года на аэродром Велицк в Западной Украине.
Собственно, аэродрома как такового, когда туда вернулся из своего первого боевого вылета Младший лейтенант Архипенко, уже не существовало. Вокруг - сплошные воронки, груды обгоревшего металла. Не более 30 исправных самолетов оставалось здесь к концу дня после четырех налетов фашистских бомбардировщиков. Но еще больше он ужаснулся, когда увидел, что многие его молодые товарищи стали... седыми.
На следующий день, когда более опытные летчики летали на бомбометание и штурмовку немецких колон на подступах к Луцку, Младший лейтенант Архипенко, не успевший до этого пройти курс подготовки по бомбометанию, помогал техническому составу подвешивать бомбы. А 24 Июня, после того как налетевшая на аэродром дюжина "Мессеров" хладнокровно расстреляла почти все уцелевшие самолеты и стало известно, что немцы уже в Луцке, летчиков посадили в полуторку и отправили на восток.
Так началась для Федора Архипенко Великая Отечественная война, которую он пройдет, что называется, "от звонка до звонка", закончив свой боевой путь в Австрии. На этом пути будут радости и печали, победы и поражения. Он станет классным, как сказали бы сейчас, летчиком - истребителем. Таким классным, что, проведя 102 успешных воздушных боя, ни он сам, как ведущий, ни его ведомый ни разу за всю войну ( редчайший случай в авиации ! ) не будут подбиты. Его только дважды ранят: один раз в воздухе, другой - на земле, под знаменитой Прохоровкой, где он получит осколок в предплечье, который носит в себе ( не из гордости, надо думать ) до сих пор.
...Когда закончилась война, ему шел 24-й год. А в его летной книжке, которую он, кстати, хранит по сей день, значилось 467 боевых вылетов. На его счету было 44 вражеских самолета, 30 из которых он сбил лично, 10 - в составе группы, 4 - в паре с ведомым. Он стал Героем Советского Союза, признанным асом Второй Мировой.
Окончив после увольнения из армии Московский инженерно - экономический институт, он продолжает плодотворно трудиться, как он выражается, на благо семьи и Отечества. У него растут внуки. Словом, ему есть что вспомнить и чем гордиться. Но всякий раз, когда его просят рассказать о войне, Федор Федорович вспоминает далеко не героический, как он считает, но самый долгий в его жизни день - 22 Июня 1941 года. Что ж, наверное, таким долгим запомнился тот день всем, кто его пережил.
