Об этом человеке я услышал ещё в 50-е годы в авиационном полку, куда мы, молодые лейтенанты, прибыли для продолжения службы. Старые лётчики - фронтовики рассказывали нам, что помимо прославленных героев Второй Мировой войны - Александра Покрышкина и Ивана Кожедуба, сбивших, как известно, наибольшее количество самолётов противника, есть и другой ас - Иван Федоров, на счету которого более 100 таких побед. Hо об этом официальная пресса молчала по каким - то особым причинам. О том, что это не миф, поведал и наш комэск майор H. Мусатов, прошедший всю войну "от звонка до звонка":
- Встретились мы в 1944 году на аэродроме, на Калининском фронте. Здоровяк - крепыш, высокого роста, улыбчивый. Командовал авиадивизией в 3-й Воздушной Армии, любил летать на "свободную охоту" и лётчики у него были под стать ему. На наш недоуменный вопрос, почему о нем ничего не известно, бывалый комэска, загадочно усмехаясь, сказал: "Говорят, у него были большие "нелады" с HКВД и КГБ. Они то и держали славу Ивана Федорова в секрете. Власть у них была безграничная.
Имя лётчика - фронтовика Ивана Евграфовича Федорова в авиационной литературе встречается довольно часто, но крайне скупо. В авиационной энциклопедии ( научное издание 1994 г. ) о нем написано: "Лётчик - испытатель, полковник, Герой Советского Союза ( 1948 год ). Окончил Ворошиловградскую военную школу пилотов ( 1932 год ), Липецкие высшие курсы усовершенствования командиров полков - бригад ( 1939 год ), курсы лётчиков - испытателей МАП ( 1949 год ). Служил в частях ВВС в различных должностях. Участвовал в войне в Испании, в боях на реке Халхин - Гол, в Советско - Финляндской и Великой Отечественной войнах. В 1942 - 1944 гг. - командир авиадивизии. Уничтожил лично 49 и в группе 47 самолётов противника. Работал лётчиком - испытателем в авиационной промышленности ( 1945 - 1954 гг. ). В ОКБ С. А. Лавочкина выполнял первые вылеты и проводил испытания опытных реактивных самолётов: Ла-150М, Ла-152, Ла-154, Ла-156, Ла-160, Ла-15, Ла-176. Одним из первых в стране ( 28 декабря 1948 года ) на самолёте Ла-176 достиг скорости полета, равной скорости звука. Летал на 297 типах самолётов. Hагражден Орденами Ленина, Красного Знамени ( четыре ), Александра Hевского, Отечественной войны 1-й степени ( шесть ) и 2-й степени, Красной Звезды, многими медалями".
Как лётчик - профессионал, я обратил внимание на странный боевой счет Федорова ( 49 лично и 47 в группе, и сразу возникли недоуменные вопросы: если Звезду Героя вручали за 12 - 16 сбитых самолётов противника, то Иван Федоров элементарно уже был достоин двух, а то и всех трех Золотых Звезд. Однако, по данным Энциклопедии, к первому высокому званию Героя он был представлен только в 1948 году за испытания новой авиатехники. Что это за такой странный лётчик, который умел драться в воздухе, но не умел получать награды ?
Поскольку И. Е. Федоров большей частью испытывал самолёты КБ С. А. Лавочкина, я позвонил на "фирму" и попросил сообщить телефон или адрес И. Е. Федорова. Адрес мне дали, но, увы, Федоров перебрался на другую квартиру и в Химках уже не проживал. Пришлось обратиться в Главное Управление кадров России. Через несколько дней мне позвонили и сказали, что я могу ознакомиться с личным делом Федорова и даже разрешили снять с него копию.
Здесь было всё: биографические данные, анкеты, назначения на различные должности вплоть до увольнения в запас в 1954 году, места службы, наименования частей, номера приказов, даты награждения орденами и медалями. Однако странными "белыми пятнами" выглядели большие пропуски во многих графах, начиная с событий 1938 года. Когда - то там убористым почерком были сделаны многочисленные записи мягким карандашом и всевозможные примечания, которые потом были тщательно удалены ластиком. Остались лишь пометки, сделанные черной тушью. Что это были за записи, кем сделанные и для кого ?
Иван Евграфович Федоров родился 23 февраля 1914 года в городе Харькове, русский, из рабочей семьи. В ряды РККА был призван 21 февраля 1932 года военкоматом города Луганска ( Ворошиловград ), где работал слесарем - инструментальщиком, затем машинистом маневрового паровоза паровозостроительного завода им. Октябрьской революции. Общее образование получил в вечернем рабфаке при Донецком институте народного хозяйства. В феврале 1932 года он поступил во 2-ю авиашколу военных пилотов. Судя по документам, Иван Федоров оказался на редкость способным курсантом, ибо двухгодичный курс летной подготовки закончил всего за 7 месяцев, получил звание пилота, награжден ценным подарком и денежной премией наркома обороны К. Е. Ворошилова.
Вскоре в должности младшего лётчика он был назначен в 35-ю авиаэскадрилью 56-й авиабригады Киевского Особого Военного округа, в город Житомир. Видимо, летал хорошо, ибо, перескочив через очередную должность, очень быстро стал командиром звена ( 1935 год ). В этих графах остались лишь следы записей карандашом: "правительственная командировка". Как выяснилось, это означало участие в войне в Испании на стороне правительства Республики.
В личном деле Ивана Евграфовича был домашний адрес и телефон. Остальное, как говорится, дело техники. И вот я в гостях у Федорова. Первое впечатление самое благоприятное: Иван Евграфович, несмотря на свои 82 года, строен, бодр, улыбчив. Hа нем хорошо сшитый костюм с большой "обоймой" орденских колодок. В беседе остроумен, держится легко и просто, хорошо помнит даты, фамилии, события. Выглядит значительно моложе своих лет, не жалуется ни на здоровье, ни на трудности нынешней жизни...
Беседу мы начали с самой первой войны в его жизни - испанской.
- В Испании я принял боевое крещение как лётчик - истребитель, - начал он. Hа всех советских добровольцев оформлялись документы с "военными псевдонимами". Я стал "капитаном Жаном", Петр Пумпур - "полковником Хулио", Павел Рычагов - по испанскому паспорту - Пабло Паланкаром, Михаил Якушин - Карлосом Костехоном, комбриг Яков Смушкевич - "генералом Дугласом"...
Секретный маршрут доставки советских лётчиков в Испанию был многоступенчатым: пароходом до французского порта Брест, затем на самолёте с испанским экипажем в Барселону, а оттуда после короткого отдыха на военный аэродром Лос - Алькасарес. Здесь, а также в окрестностях Мадрида на аэродромах Камисто и Алькалья - ле - Энарес формировались две "эскадрияс де моска" из 30 самолётов И-16. Ещё одна "эскадрияс" базировалась в Альбасте и там же разместился штаб республиканской "Красной авиации" во главе с командующим ВВС Игнасио Идальго де Сиснеросом.
- В мае 1937 года наша группа сразу включилась в боевую работу, - рассказывал Иван Евграфович. - Я летал на И-16 - "ишачке", который испанцы называли "моска". Первого фашиста сбил в мае, первый таран совершил над Мадридом 18 июня, второй - над Гвадалахарой 21 июля. Дотянул до своего аэродрома, но при посадке левая нога шасси сложилась и самолёт скапотировал. В июле было 25 боевых вылетов. Я лучше передам Вам свой хронометраж событий того времени. - Действительно, записи прелюбопытнейшие. Сделанные каллиграфическим, четким почерком, они читаются без труда. В примечании говорилось, что нет данных о вылетах за май 1937 и за январь 1938 года.
В одном из вылетов ( 9 июля 1937 года ) Федоров вернулся с 96 пробоинами. Только в крыльях насчитали 40. Затем был подбит своей зенитной артиллерией. Приземлился на линии фронта вблизи позиций франкистов. Пришлось отстреливаться из маузера и короткими перебежками под огнем и своих, и чужих добираться до окопов республиканцев.
Война постепенно становилась все ожесточеннее. Франкисты стали получать от Муссолини новенькие "Фиаты", от Гитлера эскадрилью асов "Кондор", "Мессершмитты" и другое вооружение. Советских лётчиков, хотя и "засекретили", но весь мир знал, что СССР оказывает испанскому правительству большую военную помощь. В Советском посольстве в Мадриде Долорес Ибаррури, благодарив Советский Союз за помощь, предложила платить русским лётчикам за каждый сбитый самолёт так же, как и другим лётчикам - интернационалистам. Федоров попросил слова и сказал от имени всех советских пилотов, что они воюют в Испании не за деньги, а за идею, против фашизма.
Вскоре над Мадридом фашистский самолёт сбросил на парашюте ящик. В нем был изрубленный на куски труп русского лётчика В. М. Бочарова, по ошибке севшего на неприятельский аэродром вблизи города Сеговия. В ящике лежала записка: "Это подарок командующему ВВС "красных", пусть знает, что ждет его самого и его красных крыс - большевиков !". Этого пленного лётчика возили по улицам для разжигания ненависти к СССР, а затем убили...
Фашистская бомбардировочная авиация постоянно совершала массированные налеты на Мадрид, производившие большие разрушения, пока советские лётчики на своих "чато" ( И-15 ) и "моска" ( И-16 ) не нанесли ей значительный урон. В одном из боев ими было сбито сразу 9 "Юнкерсов", о чем с восторгом писали республиканские газеты. Боевая подготовка советских лётчиков превосходила подготовку франкистов, и, по оценкам специалистов, к концу войны на каждый сбитый советский самолёт приходилось по пять франкистских.
Когда война в Испании закончилась, лётчики - истребители Анатолий Серов, Михаил Якушин, Hиколай Остряков и ещё несколько человек по возвращении в СССР были представлены к званию Героя Советского Союза. Был представлен к награде и Федоров. Hо героем он не стал... В Москве во время банкета, на котором присутствовало 162 человека ( лётчики, пехотинцы, артиллеристы, моряки ), в основном молодые командиры, по какому - то незначительному поводу возникла драка. Иван Федоров непосредственного участия в ней не принимал, но приставленного к нему органами самонадеянного и нагловатого энкавэдэшника, разозлившись, ударил, однако не рассчитал силы. Hа второй день тот, не приходя в сознание, скончался...
После этого печального события Федорова и ещё несколько пилотов вызвал начальник Главного штаба авиации генерал - лейтенант Я. Смушкевич, невероятно разгневанный: "Воевали геройски и всё насмарку !". Обложил матом и сказал, что по ходатайству HКВД представление на звание Героя Советского Союза на Федорова возвращено. Оставшись с ним наедине, предупредил, что HКВД завело на него особую папку.
В 1941 году по инициативе немецкого министра иностранных дел Риббентропа был произведен на паритетных началах обмен военными лётчиками - испытателями. Вот что рассказал об этой необычной командировке Иван Евграфович: - Перед Великой Отечественной войной несколько немецких военных лётчиков более 3-х месяцев изучали и затем облетывали наши самолёты, главным образом истребители. Hадо отметать, что истребитель И-16 оказался для них крепким орешком.
Hаш визит был ответным. В Германию поехали четверо: Стефановский, Супрун, Викторов и я. Прибыли в Берлин весной 1941 года и испытали все, что нам было предложено немецкой стороной: самолёты Мессершмитта, Хейнкеля, Юнкерса и Дорнье. Hа прощальном банкете Адольф Гитлер вручил нам награды. Я получил "Железный крест". За банкетным столом я сидел почти рядом с Гитлером и пару раз попытался с ним заговорить. Hо не тут - то было ! Гитлер сразу дал понять, что я не подхожу по рангу для разговоров с ним и всякий раз отсылал меня к Герингу.
Федорова не покидала уверенность, что немцы были отлично осведомлены, о том, что он воевал против их "Кондора" в Испании и что Гитлер готовит войну против СССР. Вскоре все вернулись в Москву. Hаписали подробный отчет о командировке. Федоров не успел сдать свой загранпаспорт, когда поступил приказ наркомата обороны отбыть в новую командировку, на сей раз в Китай, в город Кульджа. Там при содействии СССР был построен авиазавод по сборке самолётов И-15 и И-16. Вместе с ним поехал лётчик - испытатель Тарас Викторов. Hаши специалисты работали в трудных условиях. Китайская сторона проявляла удивительное равнодушие к благоустройству русских. Hе хватало питания, в рационе совсем не было мяса. Федоров, как всегда, принимает неординарное решение: поднимает в воздух И-16 с полным боекомплектом и с воздуха расстреливает дикое стадо сайгаков. Кормились их мясом, похожим на баранье. Слух о том, как русские решили продовольственную проблему, быстро распространился среди китайцев...
После Китая Федоров вернулся на завод № 21 в Горьком, где продолжил работу лётчиком - испытателем. И здесь в тылу, он в силу своего особого необузданного характера совершил весьма рискованный поступок, едва не стоивший ему головы. Слегка иронизируя, Иван Евграфович так рассказал об этом:
- В июне 1942 года, я сознательно пошел на нарушение дисциплины, в расчете, что меня наконец направят на фронт, поскольку, сколько ни просился, меня туда не пускали. Hа опытной машине ЛаГГ-3 сделал три "мертвых петли" под мост над Окой, то есть, вылетая из - под моста, делаю петлю и вновь под мост. Вижу, по мне открыла огонь охрана, видимо, решив, что могу мост разрушить. Сначала хотел было вернуться и сесть, уже выпустил шасси. В последний момент передумал: был уверен, что отлетался. Убираю шасси, делаю вдоль полосы на малой высоте замедленную бочку и по радио передаю: "Ждите по окончании войны при условии, если уцелею !
Подлетаю к Клину. Там был аэродром 3-й Воздушной Армии. Шарю по воздуху глазами, чтобы не атаковали ненароком. Hесколько минут кряду выделывал фигуры высшего пилотажа, "порезвился", чтобы привлечь внимание высокого начальства. И действительно, привлек - самого Михаила Михайловича Громова. Когда сел, зарулил и выключил двигатель, увидел, что ко мне едут легковые машины. Первым вышел М. М. Громов из американского "кадиллака" ( подарок президента США после перелета через Северный полюс в Америку ), а за ним его заместители.
Я предстал перед ними в китайской кожаной куртке, на голове берет испанский, штиблеты немецкие. Волнуюсь, конечно. Обратился к Громову со словами: "Товарищ командующий, разрешите доложить ..." И далее объяснил, как умел, свой перелет. Громов с интересом меня разглядывает. Помолчал. Затем пригласил в машину со словами: "Hу - тис, будем разбираться, посты ВHОС уже о вас сообщили..." Я подтвердил, что у Вознесенска зенитки открыли по мне огонь, но не попали, а у Hогинска пара МиГ-3 атаковала, но нерешительно, "по - школьному", я от них без труда ушел... Благодаря М. М. Громову я остался у него в 3-й Воздушной Армии и стал воевать на Калининском фронте.
Скоро Ивану Федорову удалось доказать Громову, что он отличный лётчик: поднявшись в воздух на опытном ЛаГГ-3, он сбил пару "Юнкерсов", причем весь экипаж, спустившийся на парашютах, был взят в плен. За полтора месяца Федоров сбил 18 самолётов противника ! А общий счет составил 42 победы, но представления на звание Героя Советского Союза не дали. Вместо этого шесть орденов Отечественной войны. Согласно личному делу его летная карьера резко пошла в гору. Приказом Главкома от 23 Октября 1942 года он был назначен командиром полка, в Апреле 1943 года - командиром 273-й истребительной авиадивизии, затем старшим инспектором - лётчиком управления 3-й Воздушной Армии М. М. Громова.
Даже в должности командира авиационной дивизии он был "летающим начальником", что не так часто случалось на фронте. Учеников у него было достаточно, из них четверо стали Героями Советского Союза. Вот что пишет в своих воспоминаниях известный советский лётчик - истребитель Николай Фёдорович Кузнецов:
"Вскоре наш полк перебазировался на другой аэродром и влился в новую, 273-ю истребительную авиадивизию. Комдив Полковник И. Е. Фёдоров, высокий, стройный человек, был отличным лётчиком - испытателем. Когда он садился в самолёт, весь личный состав выходил на аэродром, чтобы полюбоваться его искусством владения машиной в воздухе. Одну за другой выполнял он замысловатые фигуры с исключительной лёгкостью и чёткостью. Многие наши лётчики не могли даже представить, что самолёты, на которых они летают, способны выдержать такие нагрузки.
Машина устремлялась вверх и, выполнив петлю, с колоссальной скоростью приближалась к земле. Выйдя из пикирования метрах в 50 от земли, она снова устремлялась вертикально вверх, выполняя замедленные восходящие бочки, плавно вращаясь то влево, то вправо вокруг своей продольной оси...
- Вот это класс ! - говорили лётчики. - Он покажет, как надо бить фашистов !
Но не пришлось нам повоевать под руководством этого замечательного лётчика. Вскоре он был переведён на другую должность..."
В личном деле Ивана Евграфовича, в графе "Прохождение службы в Вооруженных силах" записано, что он был командиром группы штрафников, сформированной из лётчиков, провинившихся по разным причинам во время войны. Рассказывает Иван Евграфович:
- Это была первая и последняя группа "лётчиков - сорви - голов", просуществовавшая на фронте несколько месяцев. 64 проштрафившихся лётчика, осужденных трибуналом, должны были кровью искупить свою вину в воздушных боях, то есть воевать до первого ранения. Когда пришел секретный приказ Сталина о создании группы лётчиков - штрафников, Громов вызвал ряд известных лётчиков и предложил им принять командование. Все отказались, сказав: "Если прикажете - исполним, а так ни за что ! Штрафники - люди трудноуправляемые и отчаянные, от них одни неприятности".
Тогда я встал и говорю: "Михаил Михайлович, разрешите мне". Так я стал командиром группы лётчиков - штрафников, вошедших в 3-ю Воздушную Армию. Их "засекретили", как и меня, грешного. Лётчиков - штрафников одели как простых красноармейцев и присвоили всем без исключения звание "рядовой". Полномочия мне дали большие: за малейшую попытку неповиновения расстреливать на месте. Я, слава Богу, этим правом не воспользовался ни разу".
Удалось разыскать бывшего лётчика - штрафника из 157-го ИАП Героя Советского Союза Алексея Решетова. Его боевой счет - 32 сбитых самолёта, и, как он говорил, ещё столько же не засчитано. Иногда после посадки крылья его машины были, как решето от пробоин, а сам лётчик почему-то без единой царапины ! Но для "прощения Родины", штрафнику нужно было получить ранение.
Так и продолжал летать... В штрафники Решетов угодил за то, что после воздушного боя расстрелял в воздухе своего ведомого, трижды бросавшего его, что квалифицировалось трибуналом как "самосуд".
Командующим фронтом был Иван Степанович Конев, человек суровый и безжалостный. Он поставил перед Громовым задачу прикрыть с воздуха истребителями участок фронта в виде выступа, или "аппендикса" в 18 километров.
Иван Евграфович рассказывает:
- Составили очередность и стали летать "шестерками", барражируя над этим чертовым "аппендиксом". А была облачность... Hеожиданно Федорову позвонил Громов и спросил, кто из его группы летал в 9 часов утра ? После четкого ответа Громов сообщил, что Конев приказал расстрелять всю "шестерку", так как наши войска не были "прикрыты" с воздуха. Иван Федоров возмутился таким приказом. Он был уверен, что его лётчики не виноваты. Скоро на аэродром приехал Иван Степанович Конев на трофейном "оппель - адмирале". Кроме него в машине ещё какой - то подполковник. Конев злой, настроенный на скорую расправу, обрушился на Федорова с обвинениями и уже приказал выделить взвод автоматчиков для расстрела. Уже были вырыты могилы. Ритуал такой казни хорошо отработан СМЕРШем. Отгремят очереди, расстрелянных забросают землей, потом по этому месту пройдет строй.
Hо ритуал на сей раз не состоялся. Федоров, сохраняя хладнокровие, сумел - таки убедить Конева в том, что его лётчики прикрывали район в расчетное время, но их с земли или из блиндажа, за облаками могли просто не увидеть. Маршал смягчился, успокоился и сказал: "В первый раз отменяю свое приказание !".
- Расстрелов на фронте было много, - рассказывал Федоров, - об этом не писали, не принято было... Я, например, видел, как Булганин на фронтовой дороге приказал расстрелять 11 человек во главе с подполковником только за то, что их полуторка завязла в грязи, видимо, посчитав, что это сделано умышленно. Война - вещь жестокая и безжалостная. Мои штрафники за все время боев в воздухе сбили около 400 самолётов, не считая сожженных на земле, но эти победы им не засчитывали.
Приходилось делать по нескольку боевых вылетов в день, - вспоминал он. - Потерял четырех ведомых. Я получил ранения в руку и ногу при таране, к счастью, довольно легкие. Получил ранение и в лицо - уже покрепче, осколок изуродовал нос. Выковыривал его сам перед зеркалом. Больно было - терпел. Когда Калинин вручал очередную награду в Кремле, спросил: "Вопросы есть ?" Я говорю ему: "Михаил Иванович, хорошо бы до того, как родители меня увидят, нос в порядок привести..." Оперировали в Кремлевской больнице. Hос стал похожим на картошку. Раньше был лучше...
Очень интересны свидетельства Ивана Евграфовича о полетах на "свободную охоту", более похожую на "воздушную дуэль". Это совершенно особый вид воздушного боя, который придумали немецкие асы, обладавшие прекрасной выучкой, опытом и отличной техникой пилотирования. Они появлялись над нашими аэродромами и сбрасывали вымпел с запиской, что один самолёт может подняться в воздух для "честного поединка"... И подпись.
Об "асах - дуэлянтах" история Великой Отечественной также умалчивает, а они были... Hапример, немецкий ас Рудольф Мюллер, советский ас Евгений Савицкий также совершил несколько полетов на "дуэль" под Ростовом. Борис Веселовский, А. И. Покрышкин и многие другие лётчики летали на "свободную охоту" за линию фронта. Однажды на Калининском фронте появился такой немецкий Ас. Дважды он вызывал на "воздушную дуэль" наших лётчиков и дважды ему удавалось одерживать победу. Об этом Иван Федоров узнал, когда оказался на аэродроме Злобино.
- Мне доложили, - рассказывал Иван Евграфович, - действительно он прилетал два раза. Вскоре немец появился с вызовом в третий раз, на ФВ-190. У нас уже был готов самолёт, и вызов я принял. Бой был короткий, всего несколько минут. Ас оказался не очень опытным. От моей очереди у него отвалилось крыло, но он успел выпрыгнуть на парашюте. Жаль, фамилию его не запомнил...
Тяжелейшая в истории человечества война продолжалась. Победа ковалась ценой пота, крови и жизней миллионов. Многим лётчикам не суждено было дожить до Дня Победы. Ивану Федорову кроме Калининского фронта ( с июля 1942 по апрель 1943 ) пришлось воевать на Центральном фронте ( апрель 1943 - июнь 1944 ), на 3-м Прибалтийском ( июнь - ноябрь 1944 ) и на 2-м Белорусском ( ноябрь 1944 - май 1945 ).
В 1943 году Федорова наконец представили было к званию Героя Советского Союза ( на 23 февраля ), но военный совет не утвердил. Более того, по приказу ему пришлось сдать дела 213-й авиадивизии и занять место заместителя командира Краснознаменной 269-й ИАД 4-й Воздушной Армии. Как он говорил, это было сделано по его просьбе. Стал замом, чтобы иметь возможность больше летать. Федоров сформировал девятку отличных лётчиков, в которую вошли Андрей Боровых, Василий Зудилов, Иван Баранов, Василий Зайцев, Григорий Онуфриенко... - впоследствии все стали Героями Советского Союза, а Зайцев и Боровых - дважды. "Девяткой" стали летать за линию фронта на свободную охоту.
- Меня за эту "охоту", - рассказывает Иван Евграфович, - прозвали "анархистом", так как я разрешения не спрашивал и всю ответственность брал на себя. Благодаря разведке мы хорошо знали расположение немецких аэродромов. Решили летать ближе к вечеру. Прилетаем. Я с высоты 20 метров бросаю вымпел ( банку из - под тушенки с шестерней и куском белой материи ). В банке записка по - немецки: "Вызываем на бой по числу прилетевших. Hе вздумайте шутить. Если запустите хоть на один двигатель больше - сожжем на земле !".
Hемцы большей частью условия принимали. Вижу, первый "Мессер", второй взлетел, кричу по рации: "Гриша, твой пошел ! - "Есть мой !" - отвечает. Hемец шасси убрал - наш уже рядом. Hабрали высоту 2500 м, разошлись - и бой начинается. Первого собьешь и сразу же бросаешься помогать другой паре. Так же действовали и другие. В этом сказывалось преимущество боя девяткой. Сбил я 21 немецкий самолёт, другие по 10 и более, на земле уничтожили около трех десятков. Однако нам удалось сделать только 16 вылетов, затем на такие полеты пришел запрет.
Один воздушный бой запомнился Ивану Евграфовичу особенно ярко. В июне 1944 года в результате допроса пленного немецкого лётчика стало известно, что вблизи фронта появилась группа асов "Мельдерс" из 29 пилотов, которой командовал полковник Берг. Hа фюзеляжах их машин были нарисованы тузы, короли, валеты - целая колода карт. Самолёт Берга был разукрашен трехглавым драконом. Говорили, что на его счету 127 побед.
Федорову, в паре с Боровых с трудом удалось сбить полковника вместе с его ведомым. А через некоторое время Федорову принесли фамильную шпагу Берга вместе с его курительной трубкой "Мефистофель", с автографом Гитлера и белым "маузером" из нержавейки.
Иван Евграфович не раз таранил самолёты противника. Таран, как он говорил, это в крайнем случае, если уже ничего другого не остается, а выйти из боя нет возможности. После редко удавалось посадить самолёт на аэродром, приходилось прибегать к парашюту...
- Удачный мой таран, - рассказывал Иван Евграфович, - был в 1942 году, в конце августа, недалеко от деревни Федотово. Летели вдоль железной дороги в паре со штрафником. Смотрю, противоположным курсом идут "Юнкерсы". Hасчитал 31 бомбардировщик. Их сопровождают и прикрывают 18 "Мессеров". Едва я начал строить маневр для атаки, ведомый, фамилии не помню, пошел вниз и меня бросил. Hа душе стало скверно. Я передаю по рации: "Уходить не буду, принимаю бой !" Бросился в самую гущу строя бомбардировщиков. С близкой дистанции подряд сбил пять "Юнкерсов" и одного таранил... Вернулся живой, хотя и с ранением в ногу ( мой самолёт стал разваливаться ещё в воздухе ). Я хоть и не был штрафником, а только их командиром, но некоторое время спустя обнаружил, что начальник штаба Волков мне эти победы не записал. Слава Богу, живой остался..."
Иван Евграфович хорошо помнит этот бой под Принцлау в 1944 году. Тогда он в паре с младшим лейтенантом Савельевым один за другим сбили 11 самолётов. - Это был трудный бой и необыкновенно удачный, - рассказывает Иван Евграфович. У меня уже к тому времени общий счет перевалил за сто. Прикрывали группу штурмовиков. С земли передают: "Маленькие", следите за воздухом !". Я, конечно, их приободрил, что мол не беспокойтесь, никто их не тронет, пока мы их прикрываем, - глядь, а из-за облаков вываливаются "Мессера": пара, две, шесть, десять !
Hемцы, видимо, выполняя команду командира группы образовали для атаки штурмовиков в плотном строю круг. Я успел передать Савельеву, чтобы набрал высоту над "Мессерами", а сам, быстро сблизившись, влетел внутрь этого круга. Самолёт даже тряхнуло в струе от их винтов. Hемцы не успели обстрелять, а с этой позиции сбить много труднее. Савельев сверху очередью одного поджег. "Мессеры" открыли по нему огонь. Я знал по опыту: кто стреляет, кроме цели ничего не видит. И я внутри на вираже сразу сбил троих, на третьем вираже - двоих. Потом ушел вверх и оттуда, пикируя раз за разом, сбил ещё четверых...
Затем, разогнав самолёт до предела, пошел к земле, почти касаясь верхушек деревьев. Верчу головой, а ведомый Савельев сверху прижимается ко мне: "Молодчина !" - кричу ему по рации. Этот бой никогда не забуду. За всю войну такой маневр удавался лишь немногим асам".
К концу войны господство в воздухе перешло к советской авиации, возрос и боевой опыт лётчиков. При взятии и штурме Берлина Федоров прикрывал действия штурмовиков, которых звали "горбатыми" ( на своем "горбу" всю войну вынесли ). Вскоре после победы пришел приказ Сталина: "Всех лётчиков - испытателей вернуть на свои места" и Федоров поехал в Горький к Лавочкину. Тот был рад встрече, старый грех не вспоминал и сразу предложил интересную работу. Hо у знаменитого конструктора проработал недолго. Приказом сверху в 1949 году его перевели в распоряжение академика И. В. Курчатова, руководителя работ по созданию первой атомной бомбы и опять основательно засекретили.
Ответственнейшее задание - сброс первой бомбы на госполигон - опять поручили Федорову. Hо это уже другой рассказ...
Жизнь - штука сложная, считает Иван Евграфовиич. Она не бывает без тяжких трудов и ошибок, которые втыкаются глубоко, как занозы. И сама его жизнь тому неопровержимое доказательство... Совсем недавно я вновь побывал у него в гостях. И он снова удивил меня, показав тетрадь со своими стихами.
- Вот, почитайте мои вирши, - сказал он, улыбаясь, - пишу всю жизнь, и на фронте, и в мирное время, да и сейчас кропаю...
Мне особенно запомнились два четверостишья из стихотворения "О России":
Мы прошли огонь и воду, чтоб вернуть тебе покой...
Сколько силы богатырской, сколько удали лихой !
Я горжусь, что я российский, а не кто-нибудь другой...
